В одном случае преследование осуществляется с помощью машины, в другом – без, но помимо влияния остается еще одна общая черта. Практически все пациенты сообщают Тауску о том, что переживают внутренние перемены, как психические, так и физические. Эти перемены в первую очередь затрагивают чувства и ощущения.
28. От изменения к отчуждению, от отчуждения – к аппарату
Все начинается с чувства перемен (Veränderungsgefühl). Изменения могут доходить до того предела, за которым переживающий их субъект перестает себя узнавать. Пациенты тогда говорят о чувстве отчуждения (das Gefühl der Entfremdung) от самих себя
[165]. Они становятся себе чужими. Я переменно, переменчиво, как говорил Фрейд. Вот оно и ощущает, чувствует иначе, воспринимает по-другому самое себя. И в этом случае также возникает чувство преследования.
Без отчуждения аппарат влияния не возникает. Отчуждение – непреложный шаг на пути конституирования аппарата, оно же предписывает фигуру преследователя. За образец возникновения преследующего врага Тауск берет теорию проекции гомосексуального либидо при паранойе Фрейда. Это либидо, совершив нарциссическую петлю, возвращается в виде агрессии:
Чужие становятся врагами (aus Fremden werden Feinde). Враждебность – новая, более мощная попытка самозащиты против отклоненного бессознательного либидо
[166].
Прежде чем явится аппарат влияния, прежде чем появится преследователь, возникает чувство отчуждения от себя. Человек перестает узнавать себя – свое лицо, свои конечности, выражение своего лица, свои чувства. Все свое перестает быть своим, будто когда-то присвоенное должно быть возвращено, рассвоено. Возвращено аппарату. Рассвоено аппаратом. При шизофрении отчужденный орган – а в случае Наталии А. все тело – оказывается отчужденным другим, вынесенным во вне врагом, принявшим облик аппарата влияния и причиняющим страдания. Орган врага, тело аппарата нагружены, по выражению Тауска, нарциссическим органическим либидо. Рассвоение – расстройство органов нарциссизма. Проблема не столько в самом нарциссизме, сколько в его расстройстве, в его неупорядоченности символическим регистром.
Отчуждение со стороны воображаемого регистра отмечено работой идентификации, которая предполагает снятие дистанции между собой и другим: я = другой, я = объект. Выбор себя произведен по образу и подобию другого. Отчуждение заключается в том, что моё я вне себя, оно вновь найдено как объект. Говоря о том, что идентификация предшествует выбору объекта, Тауск подчеркивает:
недостаточная объектная позиция больных, их неспособность похлопотать об овладении объектами удовлетворения или о достижении цели удовлетворения во многих случаях основывается на том, что больные идентифицируют себя со своими объектами. Они просто сами являются тем, что им нравится во внешнем мире, и поэтому они не нашли путь во внешний мир, позицию объекта…
[167].
Итак, нарциссизм – отнюдь не замкнутость на себе. Уж скорее это присвоение мира. Так, мы понимаем, что вполне можно встретить на улице идущего навстречу себе себя, и, более того, можно преобразовать образ себя в техническую конструкцию машины влияния.
Отчуждение и преследование – не только симптомы и причины возникновения аппарата влияния, но для Тауска – и последовательность его формирования. Аппарат влияния – последнее звено цепи событий. Последовательность такова: сперва появляются изменения самоощущений, а затем – отчуждение от себя. После этого начинается преследование и возникает фигура преследователя. И наконец, конструкция завершается явлением аппарата влияния.
Впрочем, как подчеркивает Тауск, далеко не всегда удается проследить последовательно все этапы строительства машины. Возможно, какие-то фазы у того или иного пациента отсутствуют. Возможно, больничное время не позволяет усмотреть весь процесс вызревания и становления аппарата. Радикально говоря, нет никакого аппарата, есть его становление в сингулярной форме. Есть не-все (pas-tout) аппарата влияния.
29. Язык органов, или вывихнутые глаза Эммы А., подставленной и переставленной
Чтобы прояснить перемены в самоощущении и преследование другим, Тауск обращается к другому примеру, особому случаю paranoia somatica, – случаю фрейлейн Эммы А. Чувства внутренних перемен у нее сопровождаются осознанием влияния на нее ее возлюбленного, с которым она идентифицируется. Вполне можно сказать, что она подпала под влияние самого влияния в идентификации с преследователем. В выборе объекта, как напоминает Тауск, механизм идентификации предшествует проекции. Случай Эммы А. оказывается поразительным именно в этой путанице, которой нет при проекции, когда имеется некий другой. Здесь мы сталкиваемся с явным смешением в идентификации себя и возлюбленного. Идентификация в данном случае —
это попытка спроецировать чувства изменений во внешний мир, она представляет мост между чувствами изменения личности, не имеющими постороннего виновника, но воспринимаемыми как чуждые, и приписыванием этих изменений власти находящейся во внешнем мире персоны и является соединительным элементом между самоотчуждением и бредом влияния…
[168].
Тауск указывает, что к случаю Эммы А. под другим углом зрения обращается Фрейд, который пишет об этой пациентке в VII главе своей фундаментальной статьи «Бессознательное». Тауск предоставил в распоряжение Фрейда свои наблюдения начинающейся шизофрении, «которые отличаются тем преимуществом, что больная пока еще сама желала дать объяснение своим речам»
[169]. Эмма А. попала в клинику после ссоры со своим возлюбленным. Фрейд обращает внимание на два ее сообщения.
