В свою очередь, тот, кто не обслуживает аппарат, оказывается под его влиянием. Аппарат воздействует на мать, лечащих врачей, близких друзей. Так что машина влияния образует центральную ось, по отношению к которой амбивалентность распределяет людей: либо они преследователи, либо – преследуемые. Интересно, что Тауск как раз подчеркивает: это – не паранойя, в отличие от которой «не преследователи, а преследуемые, скажем так, систематизируются в пассивный сговор».
[209] Распределение преследователей и преследуемых производится, исходя из расщепления и дистанции: преследуемые – ближайшее окружение, преследователи же действуют на расстоянии. Впрочем, Тауск оказывается как в одной категории, так и в другой. Он – по обе стороны оси. Он и ближайший преследуемый, и – тот, кто находится под воздействием машины влияния, и потому он – один из преследователей. Сам Тауск подчеркивает, что машина влияния обслуживается опасными людьми, мужчинами – женихами, любовниками, врачами.
Расщепление при этом не может быть конечным и расстояние не устанавливается раз и навсегда. Близкие и далекие люди то и дело готовы меняться местами. Преследователи и преследуемые – взаимозаменяемые лица. Тауск тому свидетель.
Тауск ставит расстояние в зависимость от того, какие устанавливаются с объектом отношения. С ближайшими людьми в действие приводится нарциссическая идентификация: «Притязание членов семьи на перенос на них либидо обычно не воспринимается как требующее преодоления большой дистанции или сильного отдаления от самой себя, значительного отречения от нарциссизма».
[210] А вот любовники, женихи, врачи нарциссическому либидо угрожают, пытаясь оттянуть его на себя.
Пространственная удаленность этих персон при этом действует возбудителем чувства дистанции для либидо. Перенос на дистанцию воспринимается как особенно сильное притязание на признание объектной позиции, на отказ от себя
[211].
Любовь на расстоянии оказывается для Наталии А. тяжелым испытанием, не выдерживая которого она включает параноидную механику (paranoische Mechanik). Эта механика призвана не только совладать с расстоянием, но и сохранить себя. Нарциссические идентификации и проективная техника действуют совместно.
Размышления Тауска на тему амбивалентности не оторваны от случая Наталии А. Он обращается к тому эпизоду, когда она отказалась выйти замуж за своего жениха, но при этом испытывала колебания между согласием и отказом. Амбивалентность разрешилась так: «Отказ она воплотила в поступке, склонность же к принятию предложения она проецирует в объект своего конфликтного желания и позволяет ей проявляться как ощущение попытки влияния со стороны объекта»
[212]. Конфликт между проекцией я и проекцией тела, по мысли Тауска, относится к тому эпизоду становления субъекта, когда объект обнаруживается как часть собственного тела, но при этом оно еще не стало собственным, а воспринимается как часть внешнего мира, который и внешним, впрочем, тоже не является. Здесь стоит вспомнить фразу Фрейда, в которой он говорит о возникновении собственного я в результате проекции тела вовне и идентификации с ним. Еще раз: «Я прежде всего телесно, оно не только поверхностное существо, но даже является проекцией некоторой поверхности (sondern selbst die Projektion einer Oberfläche)»
[213]. Сама эта зеркальная проекция не устанавливает оппозиции внешнее/внутреннее, свое/чужое. Тауск, размышляя на эту тему, задается вопросом, не соответствует ли при каталепсии той фазе, когда «человек не воспринимает свои органы как собственные и должен отдать их, как к нему не относящиеся, во власть чужой воли?»
[214] Во власть машины влияния?
Тауск дифференцирует две стороны фазы зеркала
[215], психическую и соматическую. Более того, он разводит в стороны два процесса – идентификацию с нарциссической позицией либидо и проекцию. Тауск говорит о двух фазах, следующих одна за другой – о фазе проекции, в которой происходит обнаружение объекта в «собственных» органах, и предшествующей ей фазе идентификации. Размышляя о проекции и нарциссизме, он приходит к выводу, в котором легко усмотреть лакановскую стадию зеркала: «проекцию собственного тела следовало бы объяснять той стадией развития, на которой собственное тело являлось предметом нахождения объекта»
[216].
38. Два нарциссизма
Тауск говорит о врожденном нарциссизме (angeborenen Narzissmus) и нарциссизме приобретенном (erworbenen Narzissmus). Врожденный нарциссизм – не столько врожденный, сколько предшествующий делению мира на внутренний и внешний. Тауск буквально связывает его с рождением: «самое первое отречение человека, отречение от защищенности в утробе матери, возлагается на либидо, и ответом на несовершенное его выполнение является испуганный крик после рождения»
[217]. Крик либидо оглашает явление врожденного нарциссизма. Нарциссизм этот, конечно, едва ли является таковым с точки зрения Фрейда и Лакана, которые скорее в таком случае говорили бы об аутоэротизме. Либидо врожденного нарциссизма
сначала окольным путем проекции занимает собственное тело, затем путем самообнаружения снова возвращается к я, которое тем временем благодаря этим первым психическим побуждениям, которые можно назвать опытом, значительно изменилось и теперь снова заряжается либидо
[218].
