К огорчению Бентама, его концепция, особенно его убеждение в том, что разные источники наслаждения имеют равную ценность, были подвергнуты суровой критике. Уже в наше время американский философ Роберт Нозик (1938–2002) предложил провести следующий мысленный эксперимент. Представьте компьютер, проецирующий в ваше сознание некую виртуальную реальность, в которой вы живете, как жили до этого, однако при этом сама возможность боли и страдания устраняется. После подключения к такому компьютеру вы тут же забываете, что все это игра, полностью погрузившись в иллюзию. Ваши самые сокровенные желания сбываются. Именно вы забиваете гол, который позволяет вашей команде победить в чемпионате мира по футболу. Или же вы наслаждаетесь долгожданным отпуском на Мальдивах. Или… В общем, этот компьютер может смоделировать все, что сделало бы вас счастливым. Как следствие, исходя из концепции Бентама, вы должны быть подключены к такому компу всю свою жизнь, ведь это будет наилучший способ максимизировать удовольствие и минимизировать боль. И все же многие люди, несмотря на то что иногда они не откажут себе в удовольствии подключиться к «картинке счастья», откажутся погрузиться в иллюзию навсегда, так как есть вещи, которые они ценят больше, нежели наслаждение. Данный мысленный эксперимент призван доказать, что Бентам ошибался в том, что все способы получения наслаждения равноценны, а также в том, что все руководствуются стремлением максимизировать удовольствие и минимизировать боль. Его ученик, а позднее критик, Джон Стюарт Милль, пытался исправить эти недостатки его концепции.
Бентам был плоть от плоти своего времени – он по-своему пытался найти решения тех общественных проблем, которые его окружали. В этом отношении, Георг Фридрих Вильгельм Гегель является его прямой противоположностью. Он, наоборот, утверждал, что необходимо отстраниться от конкретики, чтобы суметь охватить всю историю человечества в целом. Ведь история развивается в соответствии с особыми законами, понять которые способны лишь наиболее выдающиеся умы.
Глава 22. Сова Минервы. Георг Вильгельм Фридрих Гегель
«Сова Минервы вылетает в сумерки». По крайней мере, так утверждал Георг Фридрих Вильгельм Гегель (1770–1831). Однако что он имел в виду? Подобным вопросом рано или поздно задаются все его читатели, и не только по поводу совы, так как все работы Гегеля чертовски сложны для понимания. Отчасти это так, потому что, как и Кант, он писал очень и очень специфическим языком, и часть терминов придумал сам. Можно предположить, что никто (возможно, включая самого Гегеля) не поймет полностью, что он написал. Вышеприведенная цитата про сову, в общем-то, относится к разряду более-менее понятных: философ пытается сказать, что мудрость, а с ней и понимание хода истории человечества, придут к нам позже, когда мы постареем и наберемся опыта, точно так же, как события текущего дня мы осознаем ближе к закату. Минерва была богиней мудрости в римском пантеоне. Одним из ее символов считается сова.
Трудно сказать, кем был Гегель – гением или безумцем, – но нам известно наверняка, что его учение оказало огромное влияние на всю последующую историю философии. В частности, в работах Гегеля Карл Маркс (см. главу 27), доктрина которого привела к социалистическим революциям в ряде стран, почерпнул идею о том, что история развивается по определенным законам. И вместе с тем, многих философов Гегель раздражал. Некоторые из них даже приводят его работы как наилучший пример того, что может произойти, если человек будет пользоваться терминологией, как ему заблагорассудится. Например, Бертран Рассел (см. главу 31) презирал теорию Гегеля, а Алфред Джулс Айер (см. главу 32) считал ее нонсенсом. Другие же философы, скажем, такие, как Питер Сингер (см. главу 40), весьма почитали его работы и полагали, что если они и трудны для понимания, то только из-за своей оригинальности.
Гегель родился в городе Штутгарте, на территории современной Германии, в 1770 году. Его взросление пришлось на эпоху Великой французской революции, когда была свергнута монархия и установлена республика. Он отзывался об этом событии, как о «славной заре», и даже в его ознаменование вместе с друзьями-студентами посадил дерево. Период политической смуты и радикальных изменений в жизни общества значительно повлиял на его философию. Гегель всегда помнил, что самые фундаментальные основания могут быть ниспровергнуты, а то, что кажется вечным, на самом деле вовсе таким не является. Одним из следствий этого озарения было то, что наши мысли и идеи, напрямую связанные со временем, в котором мы живем, не могут быть поняты вне исторического контекста. Гегель был убежден, что на момент, в котором жил он сам, история достигла ключевой стадии своего развития.
Он начал свой путь к славе со скромной позиции частного репетитора в некой богатой семье. Затем он стал директором школы, а потом – профессором Берлинского университета. Многие из его книг – это, по сути, конспекты лекций, которые он писал с целью помочь студентам понять суть его философии. На склоне лет он был самым знаменитым и почитаемым философом своего времени. Сам по себе этот факт удивителен, учитывая, сколь сложны для понимания его работы. Однако группа студентов-энтузиастов, поклонников философии Гегеля, посвятили себя разбору и популяризации разнообразных политических и метафизических следствий, вытекающих из его тезисов.
Несмотря на то что на взгляды Гегеля серьезное влияние оказала метафизика Канта (см. главу 19), он отрицал существование какой бы то ни было ноуменальной реальности, отражением которой являлся бы мир феноменов. Гегель пришел к заключению, что не существует никаких ноуменов, которые стали бы источником нашего опыта, за пределами нашего восприятия. По его мнению, реальность – суть наше представление о ней, и не более того. Это, однако, не означает, что реальность остается неизменной. С точки зрения Гегеля, все на свете постоянно изменяется, и эти изменения выражаются в том, что мы все лучше и лучше познаем самих себя. Уровень же нашего самопознания напрямую зависит от той эпохи, в которую мы живем.
История, по Гегелю, подобна множество раз сложенному листу бумаги, – мы сможем полностью прочитать, что же на нем написано, не развернув его до конца, причем сделать это нужно определенным образом. Философ полагал, что реальность стремится постичь саму себя. Соответственно, в истории нет и не может быть ничего случайного, она движется к конкретной цели. Обращая свой взгляд в прошлое, мы понимаем, что все должно было произойти именно так, как произошло.
Я почти уверен, что большинство моих читателей не разделяют воззрения Гегеля по этому вопросу. Для многих из нас гораздо ближе мнение Генри Форда, который описывал историю как «череду проблем и недоразумений», то есть история – это просто набор случайных событий, но никак не часть всеобъемлющего плана. Опираясь на изучение истории, мы можем обнаружить предположительные предпосылки того или иного события и даже предсказать, что произойдет в будущем. Но это не означает, что история движется к определенной цели и подчиняется строгим законам, о которых говорил Гегель. И, конечно же, это не означает, что история постепенно осознает саму себя.
