Давайте рассмотрим еще один пример. Как я могу быть уверен в том, что другие люди разумны? Из своего собственного опыта я знаю, что сам я не зомби. У меня есть мысли, надежды и стремления. Однако могу ли я утверждать, что другие люди тоже мыслят? А вдруг они лишены сознания? Может быть, они и есть зомби, которые действуют автоматически и не способны управлять своим поведением. В философии эта сложная проблема известна под названием «загадки чужого разума». Ответ Джеймса сводится к следующему: другие люди должны обладать разумом, так как иначе мы бы не смогли удовлетворить собственное стремление к тому, чтобы другие люди признавали нас и восхищались нами. Доводы подобного рода могут показаться, мягко говоря, странными. Из-за чего начинает казаться, что прагматизм – это не философское учение, а способ выдать желаемое за действительное. Согласитесь, на основании того, что вам нравится думать, будто тот, кто вас хвалит, действует по своей воле, а не по заранее написанной программе, нельзя сделать вывод, что вы имеете дело с человеком, но не с роботом.
В XX веке американский философ Ричард Рорти (1931–2007) продолжил дело философии прагматизма. Как и Джеймс, Рорти был убежден, что слова – скорее инструменты, при помощи которых мы достигаем поставленных целей, нежели символы, которые каким-то образом соответствуют объектам реального мира. Слова помогают нам жить в этом мире, но не отражать его. Он утверждал, что «истина – это то, что дозволено вам вашими современниками», и ни одна эпоха ни на шаг не продвинулась в деле «постижения истины» дальше, нежели другая. По его мнению, когда люди описывают окружающий мир, они подобны литературным критикам, которые предлагают свою интерпретацию трагедий Шекспира. Нет и не может быть единого «правильного» толкования, которого мы все должны придерживаться. Различные люди в разное время дают разное толкование того или иного текста. Рорти казалась смехотворной идея, что может существовать единственная верная точка зрения. По крайней мере, таково мое понимание его работ. Предположительно, Рорти был убежден в том, что не существует единой интерпретации его философии, точно так же как не существует единого «правильного» ответа на вопрос про охотника и белку.
И кстати, вот вам довольно интересный вопрос: существует ли единое правильное толкование философии Фридриха Ницше?
Глава 29. Бог умер. Фридрих Ницше
«Бог умер». Это, пожалуй, самый знаменитый афоризм немецкого философа Фридриха Ницше (1844–1900). Позвольте, но как Бог может умереть? Бог бессмертен, а бессмертные, как известно, не умирают, они живут вечно. Фраза вызывает оторопь, но в этом-то и заключается вся соль. Ницше намеренно обыгрывает идею смерти Бога. Разумеется, эту фразу не стоит воспринимать буквально – философ не имеет в виду, что Бог какое-то время был жив, а теперь умер. Скорее, он подталкивает нас к выводу, что вера в Бога потеряла всяческий смысл. В своей книге «Весёлая наука» (1882) провокационные слова Ницше вкладывает в уста персонажа, который слывет сумасшедшим, так как везде с фонарем ищет Бога и нигде не может обнаружить.
Во многих отношениях Ницше был выдающимся человеком. Когда он получил профессорскую кафедру в Базельском университете (в 24 года, на минуточку), казалось, что его ожидает блестящая карьера. Однако самобытный и эксцентричный мыслитель плохо вписывался в окружающую обстановку. Создавалось впечатление, что он получает своего рода удовольствие от того, что сам себе усложняет жизнь. В итоге он ушел из университета, отчасти из-за пошатнувшегося здоровья, и отправился путешествовать по Европе. Побывав в Италии, Франции и Швейцарии, он занялся написанием книг, которые в то время никому не были интересны. Зато потом они станут признанными шедеврами философии и литературы. С возрастом Ницше все больше утрачивал связь с реальностью и закончил свои дни в приюте для душевнобольных.
В отличие от Иммануила Канта, который стремился к максимально последовательному изложению своих идей, Ницше, казалось бы, отвергал систему как таковую. Бо́льшая часть его работ состоит из коротких параграфов и метких замечаний; некоторые из них ироничны, есть подкупающе искренние, а другие – полны высокомерия и нацелены на провокацию читателя. Иногда может показаться, что Ницше кричит на вас, иногда, что он нашептывает вам в уши некие тайные истины. Очень часто он как бы вступает в сговор с читателем, притворяясь, будто только вы и он знаете нечто такое, что другим неведомо, и эти другие находятся в плену заблуждений.
Одной из тем, к которой он постоянно возвращается в своих работах, было прошлое, настоящее и будущее морали.
Итак, Бог умер, что же будет дальше? Этот вопрос Ницше неоднократно задавал сам себе. По его мнению, без Бога мораль лишается фундамента. Ведь наши идеи о том, что такое хорошо или плохо, наше понимание добра и зла не имеют смысла в мире без Бога. Лишившись Бога, мы также лишаемся ясных и четких правил поведения и критериев оценки, и надо выработать новые. Этот достаточно радикальный взгляд пришелся не по нраву большинству современников философа. Сам себя Ницше считал «аморальным» человеком, но не тем, кто намеренно действует во вред другим, а тем, кто верит в необходимость превзойти существующую мораль, или, если говорить словами, которые он выбрал в качестве заголовка к одной из своих работ, встать «за гранью добра и зла».
С точки зрения Ницше, смерть Бога открывает новые двери для человечества. Это одновременно приводит нас в ужас и наполняет новой энергией. С одной стороны, у нас больше нет «страховки», так как нет того, кто мог бы диктовать, как нам жить. Если раньше религия устанавливала пределы допустимого поведения, то в отсутствии Бога нет никаких ограничений – все дозволено.
Ницше полагает, что в отсутствии Бога есть не только негативная, но и позитивная сторона: люди получат возможность самостоятельно выбирать, что для них представляется ценностью, а что – нет. В результате они могут сделать так, чтобы их жизнь была подобна произведению искусства, могут выработать свой собственный уникальный стиль.
По мнению Ницше, тому, кто призна́ет отсутствие Бога, нет нужды цепляться за христианские представления о добре и зле. Продолжать цепляться за них – это было бы самообманом. Под сомнение можно поставить все ценности, заложенные в основу нашей культуры. В развитие этой идеи философ предлагает свою интерпретацию зарождения таких понятий, как доброта, сострадание, сочувствие и забота об интересах других людей.
Вероятно, вы думаете, что доброта и сострадание – это положительные качества. Если так, говорит Ницше, очевидно, что ваши воспитатели поощряли в вас доброту и наказывали за злость и эгоизм. Однако все на свете имеет свою историю. Как только мы открываем для себя историю происхождения идей и концепций (или генеалогию, как это называл Ницше), мы перестаем думать о них, как о чем-то неизменном, как о вечных императивах, которые раз и навсегда определяют, как нам должно себя вести.
В своей книге «К генеалогии морали. Полемическое сочинение» (1887) Ницше описал культуру Древней Греции, в основе которой лежали такие понятия, как честь и доблесть в бою, но не доброта, щедрость и чувство вины. Этих же «жестких» ценностей придерживается Гомер в «Илиаде» и «Одиссее». В мире героев те, кто слаб, завидуют тем, кто силен. Все что остается слабым – пестовать свою обиду и взращивать неприязнь по отношению к сильным. Именно эти негативные эмоции и легли в основу новой системы ценностей, которая перевернула все с ног на голову. Вместо того чтобы преклоняться перед силой и мощью, как это делали аристократы, рабы возвеличили щедрость и заботу о ближнем. С точки зрения «морали рабов», как ее называет Ницше, поступки сильных мира сего есть зло, тогда как их собственные «рабские» чувства есть добро.
