Утер глубоко вздохнул и попытался прогнать дурные мысли, окидывая взором огромный палаточный лагерь, просыпавшийся с первыми лучами солнца. Вся эта масса людей, все эти кони… Конечно, их было меньше, чем то неисчислимое множество, последовавшее за Пендрагоном во время его неудержимой кавалерийской атаки, но на этот раз он был самим собой, только человеком – не менее, чем человеком. На этот раз они победят копьем и мечом, а не волшебством. Это будет новый отсчет, второй шанс. Ллиэн была права… Пусть талисманы окажутся на священном острове, пусть исчезнут там, и пусть о них забудут до скончания веков!
Невольно он обратил взгляд на озеро, к незаметной тропке, по которой они с Ульфином шли от потерны до мостика и дальше, до стоянки эльфов и гномов. Снялись ли те уже с этого места? Скорее всего, нет. Они должны дождаться Фрейра, Ульфина и этого висельника, который будет им проводником. Однако в той стороне не было видно ни единого дымка…
Он услышал, как на дозорной дорожке кто-то поскользнулся и разразился ругательствами. Это был герцог Лео де Гран, завернувшийся в меховую накидку, скрывавшую его руку на перевязи.
– Я знаю, что ты собираешься мне сказать, – произнес Утер, поднимая руку и предупреждая его возражения. – Не беспокойся понапрасну, армию поведу я. Это не наказание… Ты по-прежнему остаешься коннетаблем королевства, но ты ранен. Ты даже не сможешь удержать копье.
Эти слова задели герцога за живое. Его лицо блестело от пота, он покраснел не столько от холода, сколько от усилий, затраченных на подъем на крепостную башню. Он переступал с ноги на ногу – муж его сестры не дал ему возможности произнести заранее приготовленную маленькую речь. И теперь он был в замешательстве, пытаясь найти новые неопровержимые аргументы. Утеру стало жаль его, и, не подумав о его ране, он добродушно похлопал его по плечу. Кармелид невольно вскрикнул от боли.
– Прости меня. Вот видишь, я забыл…
– Ничего, – проворчал в бороду Лео де Гран. Тем не менее, он отступил и повернулся так, чтобы раненая рука не пострадала во время нового проявления неуместных дружеских чувств.
– Кстати, – сказал Утер, – ты мне нужен.
Герцог вопросительно поднял кустистую бровь.
– Нужно, чтобы ты увез Игрейну в Кароэз. В Лоте останется совсем мало людей, чтобы защитить ее, если вдруг… В общем, ты меня понял.
Утер попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.
– А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о монстрах…
Они отправились в путь темной ночью, при свете Луны и звезд, но эльфам и гномам этого было вполне достаточно. Трое людей из их отряда – Ульфин, Фрейр и убийца Герри, которого посадили на мула, чтобы он не смог удрать, – не видели ничего, но таращили глаза, чтобы не отстать. Далеко впереди, как он привык, пешком шел Тилль, и рядом с ним летел его сокол. Это был следопыт, способный в течение долгих часов бежать, не ощущая усталости, бесшумно, как лиса. Чуть позже, когда станет светлее, наверное, всадники поедут быстрей, но пока лошади шли шагом, так медленно, что Тилль, хотя и был пешим, значительно их обогнал.
Ллиэн молча ехала рядом со своим братом Дорианом и лучником Кевином. Тишину ночи нарушали лишь крики ночных птиц и хруст снега под копытами лошадей. Все бодрствовали, но предотъездная лихорадка спустя несколько часов сменилась всеобщим молчанием. Даже Фрейр наконец угомонился. Королева отпустила поводья своей кобылы Ильры, и ее расслабленное тело мерно покачивалось в такт лошадиному шагу, а сама она погрузилась в свои мысли.
Весь день, спрятавшись на холме среди заснеженных кустов, они наблюдали бесконечную процессию покидающей Лот армии, построенной по батаям, и эта картина запечатлелась в ее памяти. Началось все на восходе дня, когда отряд конных разведчиков на полном скаку вылетел из палаточного лагеря, приведя все в варварский беспорядок. И потом длинные когорты пехотинцев, вооруженных ножами, луками, пиками, а то и чем попало, вслед за ними вышли в поход. Они шли сомкнутыми рядами, защищая обозы телег и целые стада быков и овец. Среди этого столпотворения иногда виднелись высокие кресты, которые несли как знамена одетые в темные рясы монахи, как будто им мало было крестов на щитах и плащах… Наконец показались рыцари, которых с крепостных башен приветствовали все оставшиеся в городе женщины, дети, старики и те немногочисленные мужчины, солдаты или слуги, получившие приказ остаться в Лоте и испытавшие от этого чувство стыда. Зимнее солнце ярко светило, играя на шлемах и латах. Казалось, что под лесом копий неторопливо течет нескончаемая серебряная река. Несмотря на разделяющее их расстояние, эльфы ощущали, как земля под копытами лошадей дрожит и вибрирует, словно от ударов огромного барабана. Каждый конрой нес разноцветные знамена, они весело полоскались на ветру, придавая шествию праздничный вид. Возможно ли, чтобы люди любили войну, были счастливы и горды участвовать в сражениях? Ллиэн хотела поговорить об этом с Мирддином, но он уехал с сыном Утера, и она не решалась задать этот вопрос Ульфину. А сейчас, когда их тайная процессия пришла на смену живописному шествию армии в сверкающих доспехах, уже было слишком поздно.
Впрочем, какая разница… Пусть идут в бой с песней или животным страхом – момент истины, в конечном счете, наступит для всех, когда ужас сражения обрушится на них с внезапностью морской бури. Ллиэн видела, как уходила армия, знала, что среди них был Утер, и снова почувствовала, как ее охватило то новое человеческое чувство, которое она уже испытывала раньше, на поляне среди эльфов. Утер, Мирддин и она пошли тремя разными путями, разошлись в разные стороны, и теперь Ллиэн почувствовала себя одинокой, несмотря на то, что рядом были ее брат, Тилль, Кевин и другие. Ей казалось, что больше они не свидятся. Как долог этот путь до Каб-Бага…
Вдруг ночную тишину нарушил крик, сопровождаемый звуком падающего тела, беспорядочной руганью и стремительным конским топотом. Она инстинктивно обернулась и едва успела защитить рукой лицо. Перед ней промелькнула тень, и лезвие кинжала резануло по ее тунике. Это был Герри.
– Хватайте его! – закричал хриплым голосом Фрейр. – Он украл моего коня!
Кевин уже нацелил свой лук, но Ллиэн жестом остановила его. Варвар подбежал к ним и с удивлением увидел, как она выпрямилась на своей лошади и издала пронзительное ржание. Было слишком темно, даже для глаз эльфов, чтобы рассмотреть, что творилось впереди, но они услышали, как лошадь поднялась на дыбы, подчиняясь ее приказу, и сразу после этого снова послышался звук упавшего тела.
Фрейр среагировал мгновенно. Было странно видеть, как быстро человек такого роста и сложения побежал по глубокому снегу. Ллиэн пустила рысью свою кобылу и через несколько мгновений подъехала к ним, но все же недостаточно быстро, чтобы удержать варвара. Если выбитый из седла бедняга Герри ничего не сломал при падении, то Фрейр, очевидно, собирался исправить это. Он так яростно размахивал своими огромными, словно молоты, кулачищами, что это напугало эльфов и привело в восхищение гномов.
– Фрейр, остановись! – закричала Ллиэн.
