Когда выглянуло солнце, небо стало похоже цветом на выцветший шёлк. Лёгкий ветерок еле трепыхался, из-за чего они едва не застряли в Ланси. Однако вскоре Алессандро удалось-таки поймать ветер, и четыре корабля снова заскользили по переливчатой водной глади. Энрике прилип к поручню по левому борту, до рези в глазах вглядываясь в горзонт и втайне мечтая первым увидеть вражеские галеры. Если Маньяско вообще соизволит явиться, конечно. Дженнаро тоже не выпускал из рук подзорной трубы. Он ещё больше насторожился, когда слева показались голубоватые очертания островов Наренти и Лагоста. «Похоже, что обошлось», — подумал Энрике, и в этот момент Дженнаро предостерегающе крикнул. Из-за оконечности дальнего острова им наперерез выдвинулись четыре галеры.
Алессандро только усмехнулся.
— Всё-таки дон Маньяско не удержался. Решил поживиться за наш счёт. Ну что же…
Он обернулся к помощнику:
— Просигнальте Реньеру и Альбицци, чтобы шли за нами. Подождём «Анжело». Может, ещё получится договориться миром.
— Вы хотите вступить в переговоры с этим мерзавцем?! — возмутился Энрике, в душе которого разом ожили все подозрения. Он прикусил язык, вспомнив, что на военной галере спорить с командиром не полагалось. Запрут в трюме — и все дела. К счастью, его оплошности никто не заметил, так как все стоящие на корме с тревогой следили за манёвром Альбицци. Тот упорно рвался вперёд, игнорируя все приказы.
— Что со стариком? — нахмурился Алессандро. — Перегрелся на солнце?
Энрике незаметно отступил в тень от паруса, притворяясь невидимым. Вчера после ужина у них с Альбицци состоялся свой разговор. Угадав в капитане союзника, Энрике раскрыл ему душу, рассказав о поручениии дожа. Что бы ни случилось, Маньяско не должен уйти живым! Пригласив Альбицци пройтись по берегу, Энрике показал ему бумагу, подписанную дожем, и заверил его, что тот, кто поможет разделаться с фиескийцем, не останется без награды. Альбицци очень воодушевился.
— Смотрите, они убирают мачту! — воскликнул Дженнаро.
— Готовятся атаковать!
Даже Энрике, отроду не бывавший в морских сражениях, знал, что означает этот манёвр. Во время боя галера не должна зависеть от капризов ветра, поэтому перед атакой обычно убирали паруса.
Тем временем два «фиескийца» готовились обойти их с левого фланга. На подмогу своим уже спешил «Анжело», и противники, разумеется, не хотели подставлять ему беззащитные борта. Алессандро рассчитывал, что именно «Анжело» начнёт бой, с дальнего расстояния обстреляв чужие галеры, но из-за опрометчивости Альбицци от этого плана пришлось отказаться. Если сейчас не поддержать атаку, капитану Альбицци придётся худо!
— Что будем делать? — с беспокойством спросил его помощник.
Алессандро нехотя отдал приказ:
— Рангоут рубить!
Матросы бросились убирать мачты и укладывать их на банки, после чего гребцы слаженно налегли на вёсла. Вздрогнув всем корпусом, галера пошла вперёд. Возле куршейной пушки, заряженной и готовой к бою, захлопотали канониры. Энрике сам не заметил, как его пальцы сжались на поручне. Сердце билось в такт с ударами весел, язык от волнения присох к нёбу. Хищные обводы фиескийских галер надвигались всё ближе. Вскоре он мог различить на палубе человеческие фигуры и черные дула фальконетов, торчавшие на рамбаде, нацеленные прямо на них. Потом грянул залп — это ударила пушка Альбицци.
— Слишком рано, — нервно пробормотал Дженнаро. — Сейчас как ответят…
Перед решающей схваткой галеры успевали сделать всего один-два выстрела, поэтому тянули с этим до последнего, чтобы точно не промахнуться. Их наводчик тоже поднял руку, показывая, что готов. В другой руке он держал линь, прикреплённый к спусковому механизму. Энрике до боли прикусил губу, чтобы сдержаться и самому не крикнуть «Огонь!», а потом броситься ничком на палубу. Он невольно представил, как ядро со свистом летит на них, разнося рангоут в щепу, разрывая в клочья и снасти, и человеческие тела…
Раздался грохот, треск крошащегося дерева — это галера Альбицци на полном ходу протаранила встречного «фиескийца». Окованный железом шпирон глубоко вошел в корпус неприятельского корабля. Тот накренился, почти черпнув воду бортом. Гребцы попытались сдать назад, но — нет, куда там, галеры сцепились намертво! На палубах закипела схватка, которую скрыли от глаз клочья вонючего дыма.
— Огонь! — сквозь грохот послышался крик Алессандро. Два пушечных выстрела слились в один. Корабль содрогнулся и застонал, совсем как живой. Фиескийская галера стремительно приближалась. Энрике замер, собирая в кулак всю храбрость, крепко стиснув рукоять меча. Дженнаро кричал ему что-то вроде «держись!», но он, заворожённый зрелищем надвигающейся на них громады, почти ничего не слышал.
Корабли сошлись с оглушительным треском. Несколько человек сразу же перескочили на палубу. Воздух взорвался криками, топотом, треском разрываемых снастей и леденящими кровь звуками выстрелов.
— Вперёд! — орал кто-то, свой или чужой, неясно. Не разглядеть в едком дыму. Энрике отбивался от всех подряд. Его оттеснили от Алессандро, Дженнаро тоже исчез. С трудом увернувшись от чьей-то палицы, он отбил выпад другого матроса, который попытался подрубить ему ноги. В абордажной схватке в ход шло всё, что угодно: мечи, крючья, метательные горшки с жиром, палицы и арбалеты. Палуба превратилась в скользкий кромешный ад, в котором бестолково суетились человеческие фигуры, спотыкаясь о развороченный настил.
Кое-как проморгавшись от едкого дыма, Энрике пытался пробиться к своим, но внезапно на него налетел огромный краснолицый фиескиец с мечом. Его первый удар был такой силы, что у Энрике сразу же онемела рука. «Вот и всё», — подумал он обречённо. Фиескиец взревел, как медведь, и вдруг, выпучив глаза ещё шире, рухнул навзничь на палубу. Из-за его спины показалась знакомая стройная фигура в полудоспехе:
— Вот ты где! — воскликнул Алессандро. — Быстро в шлюпку!
— Нет! — почти всхлипнул Энрике. Его била дрожь, в глазах всё мутилось. Казалось, сам воздух был насыщен кровью, звериной жестокостью и предательством.
Алессандро, посмотрев на него, заговорил спокойнее, внятно и чётко, словно с ребёнком:
— Пришла шлюпка от Реньера. Тебя заберут. А я попытаюсь пробиться к Маньяско! Он мне нужен!
— Нет! — в груди у Энрике вдруг вспыхнула ярость. — Ты предатель!
Он неловко замахнулся мечом, но Алессандро машинально отбил удар. На его лице появилось озадаченное выражение.
— Да что с тобой?
— Думаешь, я не понял? Ты хотел сговориться с Маньяско!
Снова грохот, треск, глаза разъедает от сгоревшего пороха. Кажется, «Анжело» тоже вступил в игру. Повернувшись бортом, он обстреливает одну из галер, попытавшуюся зайти в тыл венеттийцам.
— Я хотел лишь понять, отчего он так нужен дону Сакетти! — кричит Алессандро, отбивая очередной удар. Энрике разбирает злость. Его противник будто заговорённый! Или он научился угадывать мысли? Куда бы Энрике не нацелил свой меч, он везде встречает непробиваемую защиту.
