«Это пройдёт, — сказала она. — Представь себе волну в море. Ты можешь ощутить её силу, увидеть её синеву, когда её пронизывает солнечный свет. Она достигает берега — и разбивается, но вода никуда не исчезает. Волна — это просто способ жизни для воды на короткое время. Рано или поздно мы все вернёмся в море…»
Теперь, сидя в камере, я вспомнила эти слова, и внезапно план Пульчино предстал передо мной совсем в другом свете. Море находилось всего лишь в полулиге от меня, отделённое только стеной тюрьмы и недлинной сетью каналов! Одно небольшое усилие, чтобы выбраться на крышу, потом короткая поездка в лодке до лагуны — и я смогу стать его частью!
И тогда мы с Алессандро навсегда будем вместе…
* * *
Венетта, Золотой дворец.
Вслед за Инес Бьянка торопливо поднималась по скудно освещённой лестнице, такой узкой, что подол её юбки иногда задевал по стене. Она понятия не имела, что в помпезном Дворце дожей имелись такие ходы, похожие на пыльную лисью нору! Инес взяла с неё обещание не рассказывать об этом, но Бьянка и без того была уверена, что в жизни не вспомнит, куда и сколько раз они сворачивали. Она надеялась, что если Инес завела их сюда, то сумеет потом и вывести отсюда!
Наконец, они остановились в полутёмном коридоре, который заканчивался запертой дверью, то есть тупиком. Свет падал в него из небольшого окна в стене. Инес, прижав палец к губам, поманила Бьянку к себе, и та осторожно заглянула в окно. Прямо перед ней предстал знакомый зал Сената, с его красочными фресками и богатыми драпировками. Окно находилось почти под потолком, так что сверху всё прекрасно было видно. На трибуне из тёмного дерева, отделанной красным бархатом, сидели судьи, главным из которых был синьор Дзени. Справа в высоком кресле под балдахином восседал дон Сакетти в драгоценной мантии, расшитой золотом и серебром, и в золотой шапке-корно. Присутствовал также граф Онейли и около двадцати сенаторов, среди которых был и Рикардо Граначчи. Бьянка подавила взволнованный вздох, увидев мужа. Он казался собранным и серьёзным, как перед дуэлью. Скамьи, предназначенные для зрителей, были пусты, так как никого из простой публики в зал не пустили.
Когда девушки добрались до окна, судейский чиновник уже зачитал обвинение, и теперь перед собранием выступал свидетель — трактирщик довольно плутоватого вида, как показалось Бьянке. Он подчеркнул, что лично изловил шпионку и доставил бы её в стражу, если бы она не сбежала.
— Вы сказали, что поймали шпионку в полдень, на рыбном рынке. А стражу позвали только на следующее утро! Почему? — спросил один въедливый сенатор с весёлыми глазами. — Целый день собирались с духом, или девчонка оказалась так хороша, что жаль было расстаться?
Послышались смешки. Рикардо тоже иронически поднял бровь.
— Я… у меня было много дел, вашмилость, — смутился трактирщик, господин Бонифачо. — Но как только смог, я сразу же…
«Свидетеля» быстро выпроводили вон. Бьянка подумала, что его показания не имели особого значения. Судя по непреклонному выражению на лице дожа, и по тому, как часто оглядывался на него синьор Дзени, участь Франчески была заранее решена.
Вдруг двери распахнулись, и в зал Сената, не обратив никакого внимания на всполошённых стражников, вошли ещё двое. Бьянка опешила, узнав Алессандро ди Горо. «О, — с интересом сказала Инес, — а я-то думала, что их плавание мне приснилось!» Алессандро был бледен и заметно похудел, но всё равно выглядел поразительно хорошо для человека, которого со всеми почестями отпели два дня назад в городском Соборе. Его сопровождал господин внушительного вида, рослый и широкоплечий, в строгом тёмно-синем дублете и с пышной рыжеватой бородой. По всему было видно, что оба только что сошли с корабля. Они были словно пропитаны морем, его яростью.
Их появление произвело небывалый эффект. Рикардо, не скрывая радости, вскочил на ноги. Дон Сакетти, наоборот, нервно стиснул подлокотники кресла, и благодушная улыбка, с которой он озирал сверху подвластное ему собрание, сменилась кривой гримасой. По рядам сенаторов прошёл взволнованный ропот, так что судье Дзени пришлось призвать всех к порядку:
— Господа, господа! — постучал он по трибуне. — Прошу соблюдать тишину! — Потом, сварливо оттопырив губу, он воззрился на Алессандро: — Что означает это вторжение, синьоры?
Алессандро усмехнулся, хотя в его глазах горела тревога. Он словно искал кого-то взглядом, не нашёл и недобро прищурился в сторону дожа:
— Вы здесь опрашиваете свидетелей, а дону Маньяско тоже есть что сказать по этому делу!
Бьянка, стоя возле окна, затаила дыхание. Инес, наклонившись, щекотно шепнула ей в ухо: «Честно говоря, я не думала, что они успеют! Сильный встречный ветер…»
— Тише! — шикнула Бьянка, боясь пропустить хоть слово.
«Значит, вот он каков, знаменитый капитан Маньяско!» — думала она. Только зачем Алессандро привёл его сюда? Она хорошо помнила рассказ Франчески и понимала, что фиескиец своими показаниями мог как спасти её, так и погубить.
Тем временем дона Маньяско, похоже, нисколько не смущало выступать перед собранием враждебно настроенных людей.
— Синьоры, — начал он звучным голосом, которым привык отдавать приказы на судне, — я не вижу здесь девушки, против которой выдвинуто обвинение, но признаю, что три недели назад действительно доставил на своём корабле двоих венеттийцев. Мне показалось, это были честные и достойные люди.
Тут же вскочил обвинитель:
— Вы привезли двух сообщников, с которыми планировали заговор против Венетты! — заявил он.
Фиескиец даже в лице не изменился, лишь слегка приподняв брови:
— Сообщников? — спросил он с оттенком высокомерия. — Зачем они мне? Я, знаете ли, привык сам улаживать свои дела.
«Это немного расходится с рассказом Франчески», — подумала Бьянка. С другой стороны, её ещё тогда удивило, что фиескиец готов был доверить столь важное дело случайно встреченной девушке. Скорее всего, он собирался использовать её как разменную фигуру, для отвлечения внимания. Сумеет добыть документ — хорошо, не сумеет — хотя бы оттянет на себя внимание городской стражи…
— Тогда для чего вы назначили встречу Франческе Строцци наутро после взрыва? — настойчиво продолжал обвинитель.
— Я? — удивился Маньяско, смерив чиновника насмешливым взглядом.
— Она вас искала. Зачем?
— Хм… Ну, будь она здесь, я спросил бы её об этом. Хотя, подождите-ка… вспомнил! Кажется, она забыла на корабле кое-какие вещи. Наверное, хотела их забрать.
— А почему вы так поспешно покинули город?
— Боялся, что из-за происшествия в Арсенале закроют порт, а вы сами знаете, как промедление вредит торговле.
Обвинитель обстреливал его вопросами со всех сторон, но дон Маньяско, отточив клинок иронии, легко отражал все нападки. В конце концов ему на помощь пришёл граф Онейли, который сперва проявлял очень умеренный интерес к процессу, но теперь оживился:
