— Милый, — уже спокойнее продолжила она беседу, — мама сказала, что ты на днях подарил ей шкаф. Я, конечно, ценю твою заботу и внимание, но, мне кажется, подарок не совсем уместен.
— Вот, Мегера Пет…, то есть, Венера Петровна, — процедил сквозь зубы Михеич, — вот старая интриганка.
И добавил, обращаясь к жене:
— Ну, раз ты считаешь, что подарок не подходит, то выбери сама что–нибудь в ювелирном, а я оплачу.
Когда жена ушла, шеф отодвинул чашку с кофе и открыл ящик стола. Коньяка оставалось на донышке, что немного опечалило начальника. Он встряхнул бутылку и одним духом из горлышка допил пахнущую клопами жидкость. Тяжелое утро грозило превратиться в затяжной запой.
Если вы думаете, что все неприятности наступающего дня закончились вместе с коньяком, то спешу вас утешить. Не было никаких неприятностей. Так, легкая разминка судьбы.
Пока Михеич печалился за столом, больше оплакивая кончину горячительного напитка, нежели свою нелегкую долю, в агентство вернулся Мурзик. Он удивленно заглянул в кабинет шефа и спросил:
— А где все?
Шеф только махнул рукой, то ли посылая, то ли показывая, в каком направлении следует двигаться молодому стажеру. Мурза, истолковав указание шефа по–своему, наоборот еще больше проник в помещение и упал в гостевое кресло.
Михеич хотел возразить, но его прервал появившийся с ворохом бумаг Алексей. Деловой костюм выгодно подчеркивал его худощавую фигуру, волосы, тщательно уложенные в модную прическу, оттеняли бледное лицо. Мог ли мой ученик узнать Антоху? Никаких шансов. Мурз посмотрел на шефа, и тот правильно угадал безмолвный вопрос.
— А, это Алексей, — сказал Михеич, — помощник Антона.
— А где Антон? Заболел?
— В некотором роде, — уклонился от ответа главный, — можно сказать и так.
Интересно, как долго он собирается скрывать от общественности, что в его коллективе работает психически нестабильный человек?
Глава 4. День потерянных надежд и артефактов
Я покинула помещение, в надежде найти Селивана, чтобы обсудить с ним на досуге пару рабочих моментов. В это время на улице послышался звук подъезжающей машины, хлопнули двери, и на пороге нарисовались два крепко сбитых амбала. Вы слышали выражение — работники умственного труда? Это не про них. И виной тому не слишком маленькие головы на бычьих шеях, и даже не вытертая спецовка с логотипом известной транспортной компании в городе. Просто, не пахло от них интеллектом. Вчерашним перегаром, луком и потом, это — да, а вот мозгами — ничуть.
Они прямиком направились в кабинет к Михеичу, и я юркнула за ними. Алексей на месте секретарши даже не пытался их остановить, понимая, что это бесполезно.
Шеф мутным взором оглядел визитеров и выдохнул:
— Вы кто?
Слова, окутанные алкогольными парами, уткнулись в одинаково насупленные физиономии.
— Мы, это, за шкафом, — наконец поделился планами один из них, — от Венеры Петровны.
Шеф икнул, попытался привстать, но, не в силах совладать с законом Ньютона, вернулся в кресло. Грузчики между тем подошли к шкафу и подхватили его с разных сторон. Движение получилось настолько синхронным, что если бы его увидела сборная нашей страны по плаванию, то непременно бы утопилась от зависти всем составом вместе с тренером. Однако главный еще более решительно бросился на защиту имущества.
— Погодите, погодите, — замахал он руками, — я должен позвонить.
Наверное, так могла махать только ветряная мельница, приветствуя идальго. Тем не менее, парни, аккуратно поставили мебель на пол и застыли манекенами в ожидании новых команд.
Михеич, тихо шипя сквозь зубы слова, не рекомендованные к употреблению лицам моложе восемнадцати лет, трясущимися руками набрал номер и приставил трубку к уху.
Разговор получился короткий, как салют и такой же фееричный. К сожалению, мне не удалось услышать того, что услышал шеф. Но, судя по его лицу, я могла бы значительно пополнить словарный запас такими выражениями, которые пригодились бы на все случаи жизни. Одно то, как прокомментировал беседу Михеич, гневно бросивший телефон на столешницу, говорило в пользу моего предположения. Грузчик повыше даже восхищенно присвистнул, а другой достал из нагрудного кармана блокнотик и что–то в него записал. Не иначе пламенную речь начальника, чтобы потом где–нибудь процитировать, например, на всесоюзном семинаре грузчиков. Если таковой имеет место быть.
Мурза, все это время простоявший с открытым ртом у окна, машинально снял со спины рюкзак. С некоторыми усилиями отыскал в недрах слуховой аппарат и надел его. Ну, наконец–то я могу хоть с кем–то поговорить.
— Мурзик, ты меня слышишь? — мой писк заставил его поморщиться. — Вытащи тело из шкафа. Не дай им меня забрать.
Ученик повернулся к Михеичу.
— Маруся просится наружу, — жалобно проблеял он.
— Точно, как я мог забыть, — шеф всплеснул руками и крикнул. — Алексей, зайди ко мне.
Алексей возник в кабинете сразу, как будто подслушивал под дверью. Вместе с Мурзой они вытащили меня наружу и прислонили к сейфу.
— Мурз, — я почти успокоилась, — поищи там пуговку. У меня от рубашки оторвалась.
Ученик нырнул в шкаф и пошарил по дну.
— Далась тебе эта пуговица, в такой–то момент, — проворчал ВГ.
— Мурза, ну что там? Нашел?
— Да, вот, — в его руке мелькнул маленький кругляшок.
— Положи мне в задний карман, — приказала я.
— Хорошо, — неуверенно ответил он.
Затем аккуратно засунул пуговицу в задний карман шорт, надетых на мое тело, и густо покраснел.
— Ты глянь, — Внутренний Голос захихикал, — похоже, наш малыш никогда не трогал упругую девичью попку.
Я отмахнулась от ВГ. Нашел время, шутник недоделанный.
— Очень хорошо, — я приободрила стажера, — а теперь передай шефу мои слова. Только ничего не перепутай. Пусть скажет теще, чтобы эффект проявился, в шкафу надо сидеть не менее десяти часов в день.
Грузчики, честь им и хвала, не дрогнули и не убежали. Даже придержали тело, когда я заскользила по стеночке. А затем легко подняли шкаф и вынесли вон.
Михеич, стеная, схватился за волосы. Его виноватый взгляд шустрым тараканом пробежал по мне. В этот момент, тело снова попыталось упасть, и, как ни странно, весьма успешно. С грохотом, слегка приглушенным ковром, я соединилась с полом, как с давно потерянным родственником. Мне не так повезло, как шефу утром, на пути не оказалось ни мягкой Дуси, ни, хотя бы, тощего Алексея. Но это никак не отразилось на отвердевшем туловище.
— Так дело не пойдет, — главному удалось, наконец, вынуть седалище из кожаного кресла.
Он подошел к двери, ведущей в небольшую комнату без окон, и распахнул дверь.
