Мы остались без ребёнка, без зелья и с умирающим мною. Испытав глубокий эмоциональный срыв, моё тело предало меня. В замок Жаркея я вернулся уже не способным даже шевелиться. И так как у нас ничего не было для моего спасения, тогда Жаркей пожертвовал собой. Благо мы смогли остановить его душу. Зато мы поняли, что чужая магия, пусть на время, но способна регенерировать меня. Вот тогда и пришла мысль о проклятии. А Жаркей в это время собирался восстановить источник зелья.
Я смотрела на графа огромными глазами.
– Хатершамское проклятие забирало магию у других для вас, а призрак замка собирал её для восстановления зелья, способного переселить вас в другое тело.
– Именно так, – оскалился граф. – И теперь все ингредиенты в сборе. Источник магии полон. Ты здесь. И Шарт порядком окреп и возмужал. Мне не придётся расти и делать вид, что я младенец. Надеюсь, я полностью удовлетворил ваше любопытство, леди? А теперь поторопимся. Я временно изгнал душу Шарта, чтобы вселить свою. Нужно успеть, пока между ними стоит стена.
Он посмотрел на демоницу.
– Не беспокойтесь, красавица. И для вас у нас есть прекрасное предназначение. Думаю, Хатершам будет рад встретить ещё одно проклятие.
– Что? – голос Хэйди стал хриплым от ужаса.
Граф подмигнул.
– Из вас выйдет прекрасное новое Хатершамское проклятие.
– Это вы его создали? – ошалело проговорила я.
– Не совсем я. Но вы сейчас удостоитесь чести познакомиться с его создателем, – улыбнулся Фел.
Он щёлкнул пальцами и провёл круг в воздухе. Тот замерцал и посерел, выстраивая портал.
Граф указал на него.
Проклятие подхватило меня и потянуло в серое марево.
– Даже не пробуйте сопротивляться. Поверьте, у вас не получится, – сказал граф, увидев, как я пытаюсь вырваться.
Демоницу к порталу волокли пятеро упырей.
– Вам это с рук не сойдёт! – выкрикнула она, прежде чем её затащили в серость.
– Ещё как сойдёт, – довольно пропел граф. – Уже сходило. И не раз.
Он кивнул проклятию, и оно втолкнуло меня в портал.
* * *
Несколько секунд серое марево крутилось вокруг меня, а потом выплюнуло в полутёмное помещение. Его я сразу узнала. Подземелье академии.
Журчание воды, каменные стены. Свет исходил только от сверкающей воды фонтана.
И рядом с ним стоял… призрак.
Ухмыляющийся и довольный.
– Ну вот и все в сборе, – проговорил зашедший следом за мною граф. Прошёл к призраку и, повернувшись ко мне, произнёс: – Познакомитесь, леди Лия. Мой друг и соратник в тёмных делах, лорд Жаркей Олдейрон – хозяин этого замка. – Помолчал и торжественно добавил: – И ваш отец.
Мой отец! Ну что же, если мне не везло по жизни, то сейчас, я считаю, вышел полный апогей моего невезения. Такого отца я себе точно в страшном сне не представляла. Вспомнились слова бабушки, и что-то мерзкое поднялось внутри. Всю жизнь я уважала своего отца, которого никогда не видела. И вот же… Стоит. Ухмыляется и радуется. Ещё бы, его тёмный эксперимент вернулся в его призрачные ручки. Стоп… Бабушка. Если я всё правильно понимаю, то это была жена Жаркея. Что ж, я готова высказать ей своё уважение. Даже считая меня дочерью любовницы, она воспитала меня. Не слишком любила, но и не бросила. А вернуться, видимо, не смогла, потому что в нашем мире магии нет. Это мне повезло с Айданом, выстроившим портал из института, пользуясь его резервами. В нашем мире таких резервов взять неоткуда. И выйдя в тот мир, женщина попросту оказалась в ловушке. С младенцем на руках. Я уже никогда не узнаю, как ей удалось выжить. Может, она и меня не бросила только потому, что я была единственной связующей ниточкой с этим миром.
Раздумья мои были прерваны жёстким:
– Лия, проходите к фонтану. Не стоит тянуть время.
Проклятие начало подталкивать меня вперёд.
– Не сопротивляйтесь, – пел граф. – Вам всего-то нужно встать в магические воды.
Вопреки приказу Фела я сопротивлялась. Выворачивалась. Старалась вырваться, кусаться.
– Ну же, девочка, это не больно, – раздражённо бросил мне граф.
И тут я вспомнила. Как я могла забыть! И во все горло заорала:
– Сияй!
Не знаю, на что я рассчитывала.
Но моё платье засияло.
Проклятие взвизгнуло и шарахнулось от меня в тень.
Призрак, завыв, скользнул подальше к стене.
Перепуганная нежить начала метаться по сторонам, выпустив Хэйди и Шарта. Последний кулём свалился на пол. Демоница бросилась к нему.
Я готова была тоже рвануть к ним, попытаться схватить, бежать.
Мне не дали.
В отличие от остальных, граф обладал поистине железными нервами.
Он ухватил меня за локоть и рванул обратно. Больно сжал за плечи, раздражённо приказав:
– Тьма!
Платье поблекло. Свет пропал. В подземелье сразу потемнело.
– Ещё раз выкинешь нечто подобное и…
– Да куда уж хуже? – выдавила я.
Он сузил глаза, разом ставшие ледышками.
– Поверь, хуже может быть.
Развернул меня и буквально швырнул в лапы подошедшему проклятию.
Всё.
Вот и кончены дни невезучей бесовки. Но хуже то, что вместе со мной пострадают Шарт и Хэйди.
– Прости меня, – проговорила я, смотря на уже вновь скованную нежитью демоницу.
– Да ладно, – сказала она. – Мне было приятно быть твоим другом.
– Вот только давайте без слёзных прощаний, – поморщился граф и кивнул проклятию.
В это время в моих руках заелозила Мыша.
Я раскрыла ладони. Зверёк подпрыгнул. Остервенело запищал. Быстро перебирая лапками, забрался мне на плечо и, ухватившись за нить амулета, дернул его, срывая с моей шеи.
– Стоять, дрянь! – закричал граф, запустив в зверька силовым заклятием.
Мне больно ударило в плечо. Мыша запищала и упала. Я вскрикнула.
В зверёнка полетело ещё одно заклинание. Ударило, откидывая его в сторону, к стене. Зверёк упал, распластавшись на каменном полу, из его лапок со звоном выпал мой амулет.
– Мыш! – заорала я.
– Что б ты сдох, граф! – прошипела Хэйди, и на глаза её навернулись слёзы. – Кроха-то тебе чем не угодила?
Граф лишь поморщился, направляясь к моей мышке.
– Долбанная ведьма, нужно было просто сжечь тебя! – сказал наклоняясь, чтобы подобрать амулет.
Но Мыша вдруг приоткрыла глаза. Бог весть откуда взяла сил, подпрыгнула, схватила амулет и что есть мочи шибанула его об пол. Яркий свет разлился по подземелью и тут же погас. Но в воздухе ощутимо запахло нежным ароматом цветов. Странный аромат. Словно знакомый. Пришедший из какой-то далёкой-далёкой памяти. И из него нежным женским голосом донеслось:
