– Я скажу лишь раз. И мы больше не возвращаемся к этому долбаному разговору. Не услышишь меня, не поймешь – твои проблемы, Майя, – никогда ещё её имя не звучала так тяжело. – Если ты стерва, значит, будем выбивать из тебя дурь. Я не говорю, что силой. Но если понадобится, ремнем по твоей заднице пройдусь. Скверный характер тоже подкорректируем. Не с таким сталкивался. Если проблема в твоей любвеобильности в отношении мужчин – добро пожаловать в мою койку. Обеспечу тебе секс-марафон. Сколько раз в день предпочитаешь трахаться, милая? Утром и вечером тебя устроит? – Майя позабыла, как дышать. Она даже не заметила, как опустила стакан на стол, поставила неровно и тот звякнул. – Позывы на сторону тоже будут пресекаться жестко. Рычаги управления я на тебя найду, Майя. Решила взять меня измором? Когда в твоей голове созрела мысль показать всю дурость, на которую способна? Сейчас или ночью? Так я советую подумать ещё раз. И последнее. Что бы ты ни вытворяла, ни выкидывала, браку быть. Родишь ребенка и, если что-то тебя не устраивает, свалишь. А ну, сиди! – его ладони опустились ей на плечи, придавив к стулу. – Я тебе говорил, но ты, видимо, не восприняла мои слова всерьез. За ребенка, которого ты носишь, я любого закатаю в асфальт. Грубо звучит? Ну, так, милая, нехер меня злить. Тем более, намеренно. И да… Последнее. Чтобы в твоей светловолосой головке окончательно всё устаканилось, и до тебя, наконец, дошло, насколько я серьезен в данном вопросе… Я не могу иметь детей, и тот ребенок, которого ты родишь, будет носить фамилию Баговых и воспитываться мной. Хочешь ты того или нет. На этом всё.
Он нагнулся, поцеловал её в затылок и вышел, оставив Майю сидеть в полной растерянности.
Слова Вадима не выходили из головы Майи весь день.
В универе и потом она снова и снова прокручивала их голове.
Что получается?
Если Вадим не может иметь детей, то это частично объясняет его маниакальную потребность жениться на ней.
Но как быть ей?!
Она не могла не думать о себе.
Не получалось и всё.
Вадима она жалела первые полчаса, после того, как он ушел с кухни. Потом Майя рассердилась на себя. Багов последний человек на свете, который может вызывать жалость! Да и не нуждается он в ней!
День выдался сложным. Майя постоянно пропускала то, что говорят педагоги, в конечном итоге получила замечание, её едва не выгнали. Сосредоточиться на занятиях не получалось.
Дальше встал вопрос о выборе клиники. Девчонки накануне трепались про одного гинеколога, рекомендовали ей. Майя запомнила фамилию, загуглила и созвонилась с клиникой. Ей повезло – на завтра у врача было «окно», а так запись на две недели вперед. Одна пациентка отказалась.
Девчонки с потока предложили посидеть в кафе, Майя согласилась. Ей не хотелось возвращаться в дом Багова. Во-первых, ему надо было скинуть сообщение, что он освободилась. Вся сущность Майи протестовала. Во-вторых, девушке требовалось немного развеяться.
Они как раз с девочками приступили к десерту, когда пошёл входящий вызов от папы.
– Ты где, Майюшка?
– В кафе рядом с универом, – несмотря на обиду, Майя была рада слышать отца.
– Я тут рядом. Заеду за тобой?
– Конечно!
Увидев знакомую машину, Майя устремилась к ней. Водитель открыл заднюю дверь, и девушка юркнула в салон, кое-как разместила рюкзак и сразу кинулась к отцу.
Как же ей хотелось тепла! Участия!
После того, как всплыла история с её беременностью, отец на неё сердился. Смотрел строго, осуждающе. Майя не винила его – она накосячила. И ей хотелось загладить свою вину, снова вернуть те добрые отношения с родителем, которые у неё были до беременности. Ей хотелось прошептать: «Папа, у тебя будет внук. Твой внук…» Она знала, что её отец не жестокий человек. По крайней мере, не в отношении неё.
И когда почувствовала, как отец обнимает её в ответ, расслабилась. Всхлипнула на эмоциях и сильнее прижалась к родителю.
– Папа…
– Ну, ну, что ты. Эй… Что за мокрота?
– Гормоны бушуют. Папа, как же я рада тебя видеть.
Она отодвинулась от отца и заглянула ему в лицо. Отец улыбался, и на сердце сразу же стало легче.
– Я тоже рад тебя видеть. Как учеба?
Лишь спустя десять минут беседы Майя обратила внимание, что они едут не в сторону дома. Отец вез её к Багову. Там теперь её дом.
Вадим ей выдал ключи, поэтому она самостоятельно, беспрепятственно могла попасть внутрь.
– Пап… Зайдешь?
Отец покачал головой.
– Детка, в пятницу состоится роспись.
Майя сразу же съежилась и отвернулась к окну. Вся радость от встречи растаяла, снова вернув груз ответственности.
– Конечно. Тогда я пойду.
Она уже открыла дверь, потом порывисто обернулась и быстро выпалила:
– Ты приедешь в ЗАГС?
– Обязательно.
Отец смотрел на неё, не моргая. Внимательно смотрел. Пристально.
Майя кивнула и вышла. Не хватало ещё, чтобы отец видел навернувшиеся на глаза слезы. Никак она не могла справиться с эмоциями! Никак.
Возможно, частично виноваты гормоны, что меняли её эмоциональный фон. Она, как только узнала о беременности, много читала про первый триместр. И скачки настроения, и странные предпочтения в еде. О последнем не слышал только ленивый. У неё пока сложность заключалась в первом.
Остаток дня и вечер прошли тихо. Без эксцессов. Она даже не видела Вадима. Вернее, как – видела, что он приехал, как выходил из машины и направлялся к дому. На этом всё.
Ни как он менял одежду, ни как принимал душ – не застала. Правда, Майя сбежала в библиотеку, которую ей вчера показал Вадим.
– Планировал кабинет сначала здесь. Потом передумал, – так он вчера прокомментировал наличие этой комнаты в доме.
Майя обратила внимание, что у него много книг. Если в кабинете больше стояли коллекционные издания, предназначенные именно для статусности и пафоса, служащие больше для интерьера, то в библиотеке находились книги, которые читали. Потрепанные, где-то зачитанные, с закладками.
Неужели Вадим интересуется литературой? Майя долго стояла перед стеллажами, выбирая, на чем остановиться.
Утром она обнаружила в холодильнике глазированные сырки.
⁂
По дороге в клинику ни она, ни Вадим не разговаривали. Перекинулись парой незначительных фраз и только. Майя не знала, как реагировать – радоваться или решить, что будущий муж тоже встал в позу. Но ему не положено! Он взрослый. Он мужчина. Он…
Что он, Майя? Должен терпеть её загоны?
Она снова вспомнила про вчерашний утренний разговор. И его жесткие слова, и тон. И как он поставил её на место.
