Сегодня всё воспринималось иначе. Внезапно утренний свет, что уже заглянул в окно, выступил в качестве противника. Потому что заиграл на кремовой сорочке, делая её едва ли не прозрачной. Или воображение Майи разыгралось, и она видела то, чего нет на самом деле?
Скорее всего, присутствие Вадима её смущало. Она после сна, растрепанная, непричесанная.
И он… такой…
У неё даже слов не находилось.
Она уже почти дошла до кресла.
Почти…
Почти потянулась и коснулась пальцами халата.
Когда мужская рука перехватила её запястье.
– Подожди.
Когда он оказался рядом…
Как…
Майя не услышала. Ей давно пора уяснить, что её муж – да, теперь уже муж! – двигается бесшумно, несмотря на свой вес – наверняка не меньше девяносто килограмм.
Вадим оказался где-то сбоку. Или за спиной. Майя толком и не поняла. Её пульс подскочил, адреналин понесся по крови со скоростью света. Даже кожу слегка закололо.
Там, где он прикоснулся.
Чтобы сразу же смениться обжигающим жаром.
В груди сдавило, и Майя посмотрела на его руку на своей кисти.
– Дай на себя посмотреть, – эти слова раздались рядом с ухом Майи.
Близко-близко.
Настолько, что она чувствовала легкое дыхание на своих волосах.
Если бы её спросили, почему она не одернула руку, судорожно не схватила халат и не прикрылась, она бы не нашлась, что ответить.
Когда на тебя так обжигающе-страстно, требовательно смотрит мужчина, невольно попадаешь под некий гипноз. Чувствуешь себя нереально красивой.
На Майю никто никогда так не смотрел.
С восхищением.
Во взгляде Рената и других парней всегда сквозила похоть, которая отталкивала её, заставляя вставать в позу и нацеплять броню.
Вадим смотрел иначе.
Она едва ли не физически чувствовала, как его взгляд скользит по её коже. По приоткрытым губам, по шее, задерживается на груди. Соски закололо, они заныли, требуя, чтобы к ним прикоснулись. Майя иногда ласкала себя, не откровенно, без проникновения, изучала своё тело, поэтому с подобной реакцией сталкивалась. Но тут всё усилилось многократно. Кожа, казалось, вот-вот вспыхнет.
Вадим не двигался.
Майя прикрыла глаза.
Она вспомнила Тима и…
– Нет, – глухо сорвалось с её губ, и атмосфера в спальне стремительно поменялась.
Вадим громко хмыкнул, заставив её снова открыть глаза.
– Другого я и не ожидал.
Он прищурился, потом приглушенно выругался, развернулся и направился в ванную, оставив Майю стоять в полном недоумении.
Что сейчас такое было?
Не осознавая до конца, чем мотивируется, но испытывая жгучую потребность объясниться, Майя решительно направилась следом. Толкнула незапертую дверь и вошла в ванную.
К мужчине.
Вадим за это время уже успел снять майку и теперь стягивал штаны. Хорошо, что не вместе с боксерами.
Майя быстро заговорила, боясь, что передумает и постыдно сбежит, увидев Вадима почти обнаженным.
– Нет – это на твой вопрос про Тима. Обидел ли он меня. Не обидел.
Почему ей важно было об этом сказать именно сейчас? Она не знала. Чувствовала.
Вадим скинул брюки, швырнул их рядом с корзиной для грязного белья и выпрямилась. Не заметить его возбуждение было нельзя. Майя быстро перевела взгляд на его лицо, стараясь не поддаваться глупой предательской дрожи, что охватывала тело наравне с чем-то непонятным. Таким обжигающе сладким.
– Я тебя услышал, Майя, – без намека на улыбку сказал Вадим, снова сверля её взглядом. На этот раз другим – более агрессивным, недовольным.
Она стояла у распахнутой двери, он – в двух метрах от неё. Майя не спешила уходить.
Или сейчас, или…
– Я вообще не помню, что было между мной и Тимом. Ничего не помню.
Она проговорила и откинула голову назад, борясь с предательскими слезами, которые всё же подступили к глазам, более того, каким-то непонятным образом сдавили горло, мешая говорить и дышать.
– Не понял… – откликнулся Вадим, и Майя отчетливо услышала слегка вибрирующие нотки в его голосе.
Майя протяжно выдохнула, собралась и постаралась объяснить понятнее:
– Я не помню ночь с Тимом. Как мы переспали.
– Твою ж мать…
Он провел рукой по волосам.
Майя ожидала его реакции.
Она должна быть… должна…
– Выбрала ты время, чтобы сообщить. Майя… Я… Черт! Мысли в кучу не соберу никак. Ты стоишь в сорочке, которая нихера ничего не скрывает. И выдаешь такое.
– А ещё у меня был жених, – Майя точно не слышала его. Её куда-то тянуло, потряхивая, и слова лились самопроизвольно. – Ренат. Он постоянно давил на меня, требуя секса. Я сопротивлялась, не хотела. А он продолжал давить.
– Он взял тебя насильно?
Она не видела, как потемнели глаза Вадима, и в них застыло выражение, от которого бросало в дрожь взрослых мужиков.
– Нет. Он мне изменил, и папа разорвал помолвку. Ренат каялся, но я его не простила, – она снова говорила быстро-быстро.
Когда сказала – выдохнула и, наконец, посмотрела на Вадима.
Тот тяжело дышал, хотя недавно она не замечала за ним подобного. Майя снова почувствовала себя не в своей тарелке и охватила плечи руками.
– Майя, давай так. То, что ты мне сейчас рассказала, требует продолжения. Я ценю, что ты пошла навстречу. Ты молодец. То ли время ты выбрала или нет – уже другой вопрос. Я расцениваю твои признания, как желание наладить диалог со мной. Это здорово. Это поступок взрослого человека. Я не собираюсь тебя унижать и к чему-то принуждать, Майя. Обижать тоже не хочу. Я вообще… – он шумно сглотнул, – ненавижу, когда обижают девочек. А ты девочка. Маленькая, безумно красивая девочка и… Черт, как это ты не помнишь, что у тебя было с Тимом?
Видимо, эта мысль зацепилась в голове Вадима, и он никак не мог её принять.
– Мы были в клубе. С его друзьями. Хотя я не назвала бы их друзьями. Они мне сразу не понравились. Шутки у них были какие-то странные, – Майя продолжала говорить по инерции. – Потом мы с Тимом куда-то вышли. Когда пришли, один из его приятелей протянул мне коктейль. Тимуру тоже. Мы выпили. Мне стало очень легко… весело… Помню, как закружилась голова в какой-то момент. Я танцевала, и меня повело. А потом… Потом я уже проснулась в постели рядом с Тимуром. Голая и… с саднящей болью между ног.
Вадим подошёл и встал рядом. Он по-прежнему тяжело дышал. Майя вскинула голову, опасаясь натолкнуться на презрение. Она больше не могла скрывать то, что с ней случилось. Её распирали эмоции. Ей необходимо было с кем-то поделиться. Рассказать. Она даже отцу ничего не говорила, не смогла.
