Она снова принялась строить планы и составлять график следующих поездок. В последнем ей помогала огромная карта страны, размещенная на стене кабинета.
В один из дней рано утром кортеж первой леди выехал из загородной резиденции.
Ведущий музыкального радио, пытаясь разбудить сонный город, бодро зачитывал последние новости. Главным событием являлось, что украшения Катерины Мишиной были проданы с аукциона по цене в три раза превышающую их реальную стоимость. Личность покупателя не разглашалась.
– Замечу, – продолжал ведущий, – что по данным пресс-службы первая леди находится в столице. Но все мы знаем, что за передвижениями жены президента уследить крайне сложно. От лица большого и дружного коллектива нашего радио хочу пожелать: «Доброго утра, Катерина Анатольевна, где бы вы сейчас ни находились!»
Катя задумчиво смотрела в окно. Она уезжала из столицы как минимум на две недели. Это значит полмесяца без навязчивого присутствия Валеры. Будут только его звонки. То, что он будет часто звонить, она не сомневалась. И ей придется отвечать.
В последнее время Мишин был послушен, корректен, деликатен, внимателен. Катя догадывалась о причинах такого поведения, теперь он желал видеть жену рядом не только на приемах, но и в своей постели. Такое положение вещей её не устраивало.
Ситуация усложнилась, когда она вернулась в столицу, а сыновья, наоборот, покинули Москву, вылетев на горнолыжный курорт.
Поздно вечером по пути в резиденцию Катя узнала, что Валера находится в её доме. Меньше всего ей хотелось оказаться с ним наедине. Надо изменить маршрут. Но куда она может поехать со своей свитой?!
– В ресторан, – распорядилась Катя.
Администратор встретил жену президента на улице, проводил к VIP-столику, протянул меню.
Заказанные блюда принесли быстро, но есть одной было неуютно. Указав на противоположный стул, Катя попросила сопровождающего её телохранителя:
– Садись, поужинаешь со мной.
Тот замялся.
– Сядь! – приказала она.
Он подчинился, но есть не стал. Катя без особого аппетита ковырялась в тарелке, растягивая минуты.
Внезапно телохранитель засуетился и резко вскочил. Она обернулась и увидела Валеру.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Узнал, что моя жена ужинает, и решил составить ей компанию.
Официант подошел к столику, но Катя жестом приказала ему отойти. Тяжело вздохнув, она спросила:
– Когда это закончиться?
– Что?
– Ты прекрасно знаешь. Что тебе от меня нужно? – снова спросила она.
– Я хочу сделать наш брак настоящим, – и Валера посмотрел ей прямо в глаза.
Неужели не лжет?
– Надолго? – с усмешкой спросила Катя.
– Навсегда, – серьезно ответил он.
– Ничего не выйдет. Ты не привык к длительным отношениям, а я не хочу больше разочарований и потерь, – резко проговорила она.
– Я тоже не хотел страдать, и вот к чему это привело, – тихо произнес Валера.
– Когда это ты успел пострадать? – язвительно поинтересовалась Катя.
В её памяти всплыла беседа с Пьером.
– Не все ли равно? – отмахнулся Валера.
– Это было давно, в твоей юности, – настаивала она.
– Откуда ты знаешь?
– Я предполагаю.
– Давай выпьем? – неожиданно предложил Валера, жестом подзывая официанта. – Коньяка, пожалуйста.
Когда принесли бутылку, президент попросил обслугу удалиться:
– Я сам налью, – и обратился к жене. – Будешь?
– Нет. Я буду слушать.
Валера залпом опустошил рюмку, а после этого сообщил:
– Меня ошибочно считали закоренелым холостяком. Я был женат в юности.
– И она, конечно же, умерла, – закончила фразу Катя.
– Не только она.
– Кто еще?
Минуту Валера молчал, прежде чем сказать:
– Она была беременна.
– Сколько ей было лет?
– Девятнадцать.
– Как она выглядела? – Катя задавала вопросы, как следователь на допросе.
– Стройная, хрупкая, нежная. Мне нравились её волосы, длинные, прямые, пепельные.
– Ты не думал, что твое увлечение молоденькими девушками родом оттуда? – задумалась Катя.
– Может, все-таки выпьешь? – предложил он и опять получил отказ.
Пришлось снова пить одному.
– Да, – согласился Валера. – Я ищу её в них. Я вижу частичку своей первой жены в их легкой походке, юности, свежести, наивности. С годами это проходит, женщины становиться приземленными, фальшивыми, скучными.
– Если бы она выжила, то со временем стала приземленной и скучной, – заметила Катя.
– Я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать, – ответил он и задумчиво продолжил: – Я сейчас разговариваю с тобой, и прошлая жизнь мелькает перед глазами. Как мы с ней познакомились во дворе, едва я вернулся из армии; как сидели в беседке обнимаясь. Когда она забеременела, мы решили пожениться. У нас не было денег, поэтому и костюм, и платье мы взяли напрокат. Не было даже ресторана. После загса мы с друзьями отправились в центр города пешком. Машины сигналили вслед, прохожие оборачивались, хозяева летних кафе бесплатно угощали шампанским. И это была самая лучшая свадьба.
На несколько секунд Валера замолк, снова выпил и только потом продолжил:
– Беременность протекала тяжело. Большую часть она проводила в больнице. В день моего рождения жена под расписку ушла, чтобы побыть рядом со мной. Мама приготовила вкусный ужин, и мы втроем сели за стол. Жена произнесла очень красивый тост. Позже, вспоминая её слова, я вдруг осознал, что она словно прощалась, как будто предчувствовала беду, – Валера снова ненадолго замолчал. – Поздно ночью жене стало плохо, её увезли на скорой. Как мне объяснили врачи, мой сын умер в утробе, а когда его извлекали, во время операции погибла жена. Только после её смерти я узнал, что Кате, её тоже звали Катей, изначально рекомендовали прервать беременность. Но она очень хотела этого ребенка, поэтому подписала документ, в которой снимала с врачей ответственность в случае трагичного исхода. Она очень любила меня.
Валера снова замолчал, погрузившись в воспоминания.
– А потом? – осторожно спросила Катя.
– Затем я уехал в столицу и стал тем, кем стал. Еще я придумал себе другой день рождения, потому что в день смерти Кати мне невыносимо было принимать поздравления, притворяться веселым.
Валера устало откинулся на спинку стула, потирая лицо, затем его рука снова потянулась к бутылке.
