Очнулась я на обледенелой земле, совершенно окоченевшая. Тело не слушалось, когда я поднималась на ноги и плелась в дом. Чувствовала себя столетней старухой. Но хуже всего дело обстояло с моей душой, в которой зияла пустота. Пугающая, звенящая, убивающая пустота.
Ярко пылающий в камине огонь сделал свое дело — отогрел меня и заставил быстрее бежать по жилам кровь. Вместе с этим на меня навалилась такая усталость, что не было сил даже перебраться на кушетку. Свернувшись калачиком прямо на полу, я закрыла глаза и провалилась в полусон полубред. Периодически вздрагивала и приходила в себя, но потом снова проваливалась в бездну.
Не знаю, сколько точно прошло времени, но очнулась я как от сильного толчка и поняла, что уже близится вечер. Какая-то мысль настойчиво сверлила мозг, но как ни напрягалась расшифровать посыл не получалось. А вот тело мое и вовсе странно повело себя, словно вдруг отделилось от меня и зажило самостоятельно. Будто со стороны наблюдала, как встаю с пола, разминаю затекшие мышцы. Поднимаюсь в комнату и одеваюсь во все теплое, как для длительной прогулки. Не торопясь спускаюсь на первый этаж и покидаю дом. Движения мои размеренные, спокойные. Мое тело точно знает, что делает, в отличие от мыслей, что лихорадочно мечутся где-то за его пределами.
Калитка в заборе распахнулась как по волшебству, я даже не успела коснуться ее. Никакой магической преграды я не ощутила, покидая территорию особняка Калины и углубляясь в лес. И лишь пройдя не меньше ста метров, я замерла, понимая, что снова становлюсь хозяйкой собственного тела. Не потребовалось много времени, чтобы понять, чьих рук или магии это дело, кто помог мне бежать. Конечно же, Елена. Она сделала это единственным доступным ей способом при свете дня — повелевая мной. Ну что ж, осталось только выяснить, зачем она мне помогает и помогает ли?
Никаких иллюзий насчет озлобленного и ослепленного жаждой мести духа я не питала. Скорее всего, она решила сделать так, чтобы я сгинула в лесу. Всем станет легче и прежде всего ей. Месть свершится, и она может считать себя отомщенной. Ну а мой отец если не умрет от горя, то точно падет в неровной схватке с разъяренными медведями.
Так имею ли я права поворачивать назад, спасать собственную жизнь? Нет, не имею. Я должна сделать все, чтобы спасти отца. А для этого мне нужно вернуться в клан. Лишь одна проблема препятствует этому — я понятия не имею, в какую сторону податься и как далеко отсюда находится «берлога». В прошлое блуждание по лесу я даже примерно не запомнила путь.
С такими мыслями я двинулась вперед, рассчитывая на капельку везения и удачу. Но видно последняя отвернулась от меня окончательно. Когда в лесу стемнело, а мороз начал заметно крепчать, я поняла, что выбилась из сил и изрядно замерзла. И по-прежнему я не представляла, куда иду. Как и в прошлый раз, ноги подкосились, и я рухнула на землю под каким-то деревом.
Лес, темнеющее небо над головой с кое-где разбросанными по нему тучами, похожими на грозных монстров. Было ли это раньше или такое происходит со мной впервые? Становится гораздо теплее, только глаза почему-то отказываются держаться открытыми. Как и сознание, так и норовит уплыть, ускользнут от меня, противное. Но ведь мне хорошо, даже уютно. Словно я вдруг вернулась домой. Вот сейчас я зайду в комнату и увижу маму с папой, сидящих в кресле перед телевизором и мирно беседующих. А потом мы все вместе пойдем ужинать. А утром я отправлюсь в институт и постараюсь нагнать все, что пропустила. Ведь мама так хочет, чтобы ее дочь получила высшее образование…
Я не чувствую ног и рук, но ведь это и неважно. Главное, что могу мыслить, и скоро у меня будет все хорошо…
Что-то горячее и шершавое коснулось щеки. В нос ударил резкий звериный запах, и грозный рык резанул слух. Это уже было, но я не помню, со мной ли…
Глава 16
Кто-то, лишенный сострадания, развел в моем горле огонь и регулярно подбрасывал туда дров, чтобы горело ярче и палило жарче. Он же или она, по всей видимости, залили в мою голову расплавленный свинец, чтобы она тоже горела и казалась непреподъемной. А вот телу моему периодически становилось холодно, когда его протирали чем-то влажным и прохладным, пахнущим уксусом. Накрывали простыней, а через какое-то время процедура повторялась.
Я не теряла сознание. Хоть боль в голове и мешала мыслить логически, но я знала, что рядом находится Калина, ухаживает за мной, пытается сбить температуру, которая меня поджаривала изнутри. Это он опять нашел меня в лесу и спас от верной смерти. Теперь-то я понимала, какую совершила глупость. Ведь умри я, помогла бы своему отцу? Да и кто сказал, что словам Елены вообще можно верить?
Периодически Калина мне что-то колол. Больно было жутко, но даже застонать не получалось. В такие моменты он приговаривал:
— Потерпи, родная, так надо.
Терпела и знала точно, что зла мне он не желает. Сама, как никогда, хотела побороть эту болезнь, не переставая ругать себя за глупость. Неужели я и дальше планирую плыть по течению, ведомая чьей-то злой волей? Может, пора уже самой начать действовать? Но для этого мне нужно все рассказать Калине, попытаться завоевать хоть одного союзника.
Несмотря на все усилия Калины, я понимала, что мне становится хуже. От адской головной боли все чаще выпадала из реальности. Мерещилась всякая чертовщина, центральное место в которой занимали медведи. Они обступали меня со всех сторон, разевая свои клыкастые пасти. Я понимала, что брежу, но от этого менее страшно не становилось.
В один из таких промежутков Калина прикоснулся к моему лбу и сразу же одернул руку.
— Черт! Она вся горит…
Его голос заставил меня вернуться в реальность. Получилось даже открыть глаза, чтобы понять, что он раздевается. Что он собирается делать? Додумать мысль, что вяло барахталась в воспаленном мозгу, не успела. Калина торопливо скинул с себя одежду и забрался ко мне в постель. Его мускулистое прохладное тело прижалось к моему со спины, обвивая руками и ногами. Это было так приятно, что я моментально начала проваливаться в сон. Кажется, впервые в настоящий, а не полубред.
— Отдай мне свой жар, — прикоснулись губы Калины к моему уху, а его дыхание ласково скользнуло по щеке. — Поделись своим теплом.
Проснулась я одна и вся мокрая. Голова все еще была тяжелой, но уже то хорошо, что хоть не болела. И пожар в моем горле потушили. А еще я могла спокойно думать и без труда рассматривать комнату. Кажется, кризис миновал, и я пошла на поправку. И спасибо за это должна сказать Калине.
Откинув одеяло, я села в кровати и свесила ноги. Голова сразу же закружилось, но очень быстро это прошло. Преодолевая слабость в ногах, что так и норовили подкоситься, добрела до ванной и с наслаждением позволила горячей воде смыть с меня вместе с потом остатки болезни.
В душе я провела ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы почувствовать себя почти здоровой. Почти, потому что все еще сохранялась слабость. Именно от нее мне снова захотелось спать, что я и сделала с превеликим удовольствием, облачившись в махровый халат и забравшись под одеяло. Благо, кровать была такой большой, что на ней при желании можно было бы еще пару раз вспотеть и все равно найти сухое место.
