— Как ты себе это представляешь?! — с вызовом спросила я.
Ожидала, что он сейчас примется меня уговаривать, уверять, что подобная мера является временной, что не притронется ко мне даже пальцем… Но меня ждало разочарование, а точнее, полный провал надежд.
— Ты будешь спать со мной. Мы будем делить ложе как муж и жена и заниматься всем тем, чем занимаются супруги, — расплылся в радостной улыбке Калина. — Не волнуйся, я не собираюсь заставлять тебя слишком долго жить в грехе со мной. Совсем скоро мы поженимся…
— Да ты что! — взъерепенилась я, перебивая его и соскакивая с кровати. — Я не буду спать с тобой! И не собираюсь выходить за тебя!
Я забыла, где нахожусь и в чем. Остатками разума осознавала, кто передо мной, но даже это не помешало остановиться в непосредственной близости от Калины, уперев руки в бока. Очень надеялась, что нависая над ним, выгляжу грозно. И только потом, заметив его взгляд, прикованный к моим ногам, я с ужасом поняла, что халат распахнулся, оголяя меня практически по пояс, что под ним у меня ровным счетом ничего. Но отступать уже было поздно, да мне и не позволили.
— Как ты красива! — выдохнул Калина, рассматривая в аккурат темнеющий треугольник меж моих ног.
Колени мои резко ослабели, и рухнула бы я на пол, не подхвати меня Калина. Но как он это сделал! У меня аж в глазах потемнело от наивысшего наплыва возбуждения, когда он резко проник руками под халат, обхватил мои ягодицы, притянул к себе и прижался губами к лобку. Все это он проделал так быстро, что я даже сообразить ничего не успела. Его язык коснулся уже вовсю пульсирующей точки. Руки прошлись по внутренней стороне бедра, вынуждая меня слегка раздвинуть ноги, а потом вновь легли на ягодицы, гладя их и словно ненароком касаясь промежности.
— Не надо, — пролепетала я, чувствуя, как жалко и просяще это получилось.
— Надо, — на секунду прервался он, лишь для того, чтобы бросить на меня лукавый взгляд. — Это только прелюдия, чтобы ты поняла, что хочешь меня не меньше, что мы созданы друг для друга. А всю силу моей любви ты познаешь ночью, которая наступит совсем скоро.
Калина вернулся к прерванному занятию, а я окончательно перестала что-либо соображать от все нарастающего возбуждения.
Когда ноги окончательно отказались мне служить опорой, Калина подхватил меня на руки и перенес на кровать. Ласково и в то же время настойчиво заставил согнуть ноги в коленях и придвинул к самому краю кровати. Сам же опустился перед ней на колени и вновь пустил язык в эротический танец.
Кажется, я стонала или кричала… Или я так громко стонала, что это больше походило на крик? Калина не давал мне пошевелиться, желая довести начатое до конца. Его язык теребил мой клитор, периодически ныряя глубже. Мне же казалось, что он каким-то непостижимым образом заставляет взрываться мой мозг, все тело…
Я уже сама не понимала, чего хочу больше. Чтобы эта сладостная пытка, сводящая меня с ума, закончилась? Или я мечтала продлить истязание как можно дольше, чтобы оказаться на самой вершине пика. Руки мои сами нащупали голову Калины, зарылись в волосы и притянули ее к тому месту, где сейчас были сосредоточены все те крохи мыслей, что не выветрились из головы. Его язык вытворял такое!.. Он настолько искусно подвел меня к тому, что я выгнулась всем телом в последний раз, чтобы излиться внутренним соком, растекшимся по мне истинным блаженством.
Рука Калины нежно поглаживала мой живот, в то время как я все еще содрогалась в отголосках сильнейшего оргазма. Сам он сидел рядом и смотрел на меня потемневшими от страсти глазами. Не заметила даже, когда он развязал пояс на халате. Ласкательными движениями он раздвинул полы халата в стороны и накрыл руками мою моментально восставшую грудь. Он едва касался соков пальцами, а я уже опять извивалась на кровати, испытывая прилив нового возбуждения, по силе не уступающему первому.
— Ты божественно красива, — хрипло произнес Калина, и я почувствовала, как от его голоса всколыхнулась моя душа. — Я до боли хочу тебя! — с этими словами он припал губами к моей груди, беря соски поочередно во влажный жаркий плен, дразня их языком, как еще совсем недавно поступал с другой частью моего тела.
Отдав груди порцию сводящей с ума ласки, Калина переместился к моим губам, накрывая их своими, настойчиво раздвигая языком, целуя глубоко и страстно. От него пахло мною, моим возбуждением. Этот запах витал в воздухе, возбуждая еще сильнее, заставляя хотеть его по-настоящему.
— Теперь ты понимаешь, что моя и только моя? — оторвался он от моих губ и заглянул в глаза. — Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. И это то, с чем мы не можем бороться, что сильнее нас…
Калина снова накрыл мои губы своими, вынуждая ответить на поцелуй. Да, собственно, я и не сопротивлялась. Только вот мешали мысли, что вдруг обрели четкость, словно решили, что возбуждение злоупотребляет их доверием и пора ему убираться восвояси. Что я делаю?! Я прямо сейчас готова отдаться человеку, которого совершенно не знаю, который является моим врагом, как и все его семейство. Страсть вынуждает меня делать то, чему разум активно сопротивляется!
Руки мои уперлись в грудь Калины, заставляя прервать поцелуй, отталкивая от себя. В следующую секунду я запахнула полы халата и отодвинулась от него на край кровати, лишь бы быть подальше. Голова кружилась от всех тех эмоций, что все еще бушевали во мне, но разум уже остывал, а мыли текли плавно.
— Я не должна этого делать. — Говорить старалась спокойно, чтобы не злить ни его, ни себя. — Я не люблю тебя!
— Ты полюбишь, обязательно, — сделал Калина попытку снова приблизиться ко мне.
— Стой! — резко выбросила я руку. — Не двигайся! Не надо!
Не ручалась за себя, если он снова окажется рядом. Этот мужчина действовал на меня катастрофически, и объяснения этому я не находила. Главное, держать его на расстоянии.
— Я не могу полюбить тебя, потому что уже люблю! — с отчаянием в голосе выкрикнула я. — Другого!..
Калина нахмурился, словно вспоминая что-то. Но очень быстро лицо его разгладилось, и он как-то странно посмотрел на меня, словно с жалостью.
— Это Лука, да? — тихо спросил он.
— Да. Я полюбила его с первого взгляда. И он меня! — с вызовом добавила, пытаясь убедить в этом прежде всего себя.
— Глупенькая девочка, — с грустью в голосе отозвался Калина, и взгляд его, при этом, ох как не понравился мне. Теперь он уже откровенно жалел меня, и я не знала, чем заслужила подобное. Это унижало и выводило из себя. — Как думаешь, кто отец Луки?
Вопрос сбил меня с толку. Вот уж о чем никогда даже не задумывалась, так от кого эта пройдоха родила такого замечательного сына. Должно быть, отец Луки был достойным человеком, ну или медведем, раз он получился таким хорошим. От непутевой матери ему, по всей видимости, не досталось ничего.
— Моя сестра была какой угодно, — продолжил Калина, — но только не гулящей или развратной. За всю ее короткую жизнь у нее была всего одна любовь, от которой и появился на свет сын.
