Калина внимательно смотрел на меня, явно ждал какой-то реакции. Я же пыталась осознать, что только что услышала. Одна любовь? И этой любовью был мой отец? Что же получается?.. Догадка опалила мозг, а спазм такой силы сжал горло, что стало трудно дышать. В глазах потемнело, и я всеми силами старалась не бухнуться в обморок.
— Лука мой брат? — прошептала я одними губами, чувствуя, как они не слушаются меня, а кривятся все сильнее. Глаза наполнились слезами до краев, но ни единой лишней капли не прибавилось, чтобы они пролились. Так я и смотрела во все глаза на Калину, который отвечал мне не менее серьезным взглядом.
— Теперь ты понимаешь, почему не можешь любить его. Он твой единокровный брат по отцу.
— И Елена об этом всегда знала…
Голова моя упала на грудь, словно кто-то резко убрал подпорки. Слезы все же пролились, и остановить их я уже не могла. Калина придвинулся ко мне, обнял и прижал к себе.
— Ты забудешь его как дурной сон, — пробормотал он мне в волосы. — И я тебе в этом помогу. Больше никто не причинит тебе вреда. Я об этом позабочусь.
Какая же я несчастная по жизни! И не следует тебе, Калина, давать обещаний, которые не сможешь выполнить. Пока ты намерен мстить за смерть сестры, никакой ты мне не защитник.
— Оставлю тебя ненадолго, до наступления темноты, — отодвинулся от меня Калина, быстро поцеловав в лоб. — Постарайся не терзаться, а подумать обо всем спокойно. И помни, что впереди тебя ждет самая волшебная ночь, — мимолетно улыбнулся он и покинул мою комнату.
Глава 17
Я все продолжала смотреть на дверь, за которой скрылся Калина. Как заведенная повторяла про себя: «Лука мой брат. Лука мой брат…» И так до бесконечности, пока слова не слились в кашу и не потеряли смысл. Так странно, еще совсем недавно я плакала, не стесняясь Калины, а сейчас глаза оставались сухими. Не могла выдавить из себя ни слезинки, как ни старалась. И хотела бы разрыдаться, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль, но не получалось.
Я вспоминала Луку. Его лицо, особенно смеющееся, когда на щеках появлялись задорные ямочки, а в глазах зажигались озорные искорки. Его голос, что сейчас отчетливо звучал в моих ушах. Как он перебирал струны на гитаре сильными гибкими пальцами. Сначала для меня, а потом для Елизаветы… Как это было давно! Да и было ли вообще?
С самой первой нашей встречи я почувствовала в нем родственную душу. Только теперь начинала понимать, что была это не любовь с первого взгляда, а притяжение крови моего отца, что текла как в нем, так и во мне. И он тоже это ощутил, только, в отличие от меня, не принялся усиленно заблуждаться, подпитывая ложное чувство фантазиями и надеждами. Он действительно хотел защитить меня, оградить от неприятностей, но скорее интуитивно, а не по велению сердца.
Лука мой брат! Сердце сжала боль, но лишь на секунду, а потом вдруг стало так легко и естественно. Да ведь он даже похож на отца! Я откинулась на подушку, закрыла глаза и представила их рядом. Ну конечно! Фигура один в один, только Лука более стройный и чуть выше. И скорее всего, отец таким же был в молодости. Лицом Лука пошел в мать, как и волосами, но кое-что все же унаследовал и от отца, например, губы и подбородок. С самого начала я поверила Калине, а теперь так и вовсе не сомневалась.
Всю жизнь я мечтала о брате или сестре, но всегда была единственным и залюбленным ребенком в семье. Вот теперь он у меня есть, брат, но почему-то я этому совершенно не рада, а сердце продолжает кровоточить свежей раной, и когда она затянется, одному Богу известно.
Первый раз я столкнулась с тем, что показалось мне настолько фатальным и несправедливым, одновременно. Больше всего хотелось умереть, чтобы ни о чем больше не думать, ничего не чувствовать. Но мозг диктовал другое. Я должна смириться, принять новость как данность и научиться жить дальше. Лука жив и здоров, и это самое главное. Со временем я начну относиться к нему, как к брату. И тогда уже никакой злобный дух не сможет этому помешать, потому что мне известна правда. А пока… пока я обязана быть сильной, чтобы спасти отца. Именно сейчас я поверила, что слова Елены не были пустой бравадой, и папа действительно идет в клан. Как уж он узнал, где я, не представляю, но в отличие от меня, выросшей и живущей как тепличное растение, в отце, скорее всего, сильны отголоски прошлого. И именно они подсказали ему, где меня искать.
Кажется, я задремала, устав от всех мыслей, что буквально распирали голову. Очнулась, сначала не поняла от чего. В первый момент подумалось, что снова явилась Елена, но очень быстро я успокоилась, не уловив традиционного запаха ландышей и не различив в комнате перламутровых сполохов. Лишь огромный диск луны смотрел на меня с неба, и даже почудилось, что ночное светило сочувствует мне. Но уже в следующую секунду все во мне напряглось, а сердце пропустило несколько ударов. Возле кровати стоял Калина. Я не видела выражения его лица, но глаза его блестели как-то неестественно ярко, и сам он показался мне пугающе огромным.
— Пора? — пискнула я голосом больного мышонка и почувствовала как краснею.
Калина не ответил. Вместо этого обошел кровать и приблизился ко мне с того края, на котором я и лежала, боясь пошевелиться. Вернее, я не могла этого сделать, находясь во власти все того же противного страха от осознания, что мне предстоит.
— Я отнесу тебя, — с этими словами Калина склонился, взял меня на руки так бережно, словно была я сверх хрупкой фарфоровой статуэткой, и неожиданно крепко прижал к себе. А потом и вовсе уткнулся мне в шею и с силой втянул воздух. Мурашки не заставили себя ждать, тут же толпой разбегаясь по коже. — Ты моя и больше ничья, — пробормотал он, и голос его утонул в складках халата, а от того, как это было сказано, я сразу же почувствовала, как по телу разливается истома.
Следовало что-то сделать со своими руками, и я ничего лучшего, чем обхватить его за шею, не придумала. Всю дорогу до комнаты Калины, которую я неизменно обходила стороной, боясь даже заглядывать, ощущала диссонанс с самой собой. С одной стороны, я чувствовала к нему влечение. Пожалуй, с первого раза, когда он только прикоснулся ко мне, тело мое откликнулось в ответном желании. С другой стороны, как-то все это было неправильно, так, как не должно быть. Или наоборот, все именно так и случается? Встречаются двое, их тянет друг к другу, и они перестают бороться с собственными инстинктами, сдаются им на милость? Рядом о мной сильный мужчина, который кажется надежным, если не задумываться об этом слишком глубоко. Так может и мне перестать включать разум, довериться инстинктам, и будь что будет? Или даже схитрить, дать понять ему, что хочу его не меньше, чтобы притупить бдительность, окончательно склонить на свою сторону? Ведь одной мне не справиться с тем же Гордеем. Про Елену вообще молчу. А Калина, с его могуществом, возможно, смог бы противостоять им…
Так размышляла я, прижимаясь к широкой и теплой груди, пока Калина не распахнул дверь в свою комнату и не переступил со мной на руках через порог. Вот тут я на какое-то время отвлеклась, до такой степени удивилась. Его комната была гораздо больше моей и не вписывалась в общий ансамбль дома. Вся она была отделана деревом, казалась какой-то фундаментальной и очень теплой. В неярком каминном свете я разглядывала добротную и очень простую мебель, состоящую из стола, стульев, кресел с диваном и огромного шкафа, куда при желании мог спрятаться небольшой отряд лазутчиков. Лишь на кровать, украшенную резьбой по дереву, старалась не смотреть. Но и это вынуждена была сделать, когда Калина все так же бережно опустил меня на нее.
