— Не любовь Луки преступление, а то, что застали его в спальне Елизаветы. Она виновата не меньше, и ее тоже ждет наказание. Но к членам клана устав не так суров, как к посторонним.
Вот так поворот! Не ожидала услышать такое. Лука до такой степени обезумел от страсти или похоти, что пошел на нарушение правил? И в который раз за сегодня я поняла, что сочувствую ему всей душой, ругаю за неосмотрительность, расстраиваюсь и волнуюсь, но не ревную.
— И где он сейчас?
— Взят под стражу, прямо в постели, — скривился Калина, но получилось у него это не зло, а грустно. — Надо что-то делать, но пока я даже ума не прилагаю что.
— И что ему может грозить?
— Трудно сказать… Это решит суд клана, который состоится через неделю. Но точно ничего хорошего.
Мне уже давно следовало одеться. Но во-первых, я не хотела этого делать при Калине, а во-вторых все еще продолжала думать о Луке, отвлекаясь даже от мыслей об отце. Вот же дурачок! И угораздило его вляпаться в такое.
— Ладно! — хлопнул себя Калина по коленям и встал с кровати. — Пойду я к Гордею, узнаю все. А тебе… лучше тебе оставаться пока тут.
Ну уж нет! Сидеть в четырех стенах неизвестно сколько и оставаться в неведении я отказывалась.
— Постой! — схватила я Калину за руку, когда он уже повернул к двери. — Можно мне проведать своих?
Хоть меня и не было в клане чуть больше недели, но с удивлением поняла, что соскучилась по всем, даже по противным Сайке с Мальвой. Да и самой мне казалось, что отсутствовала гораздо дольше и изменилась сильнее, чем хотела бы.
На мою невинную просьбу Калина отреагировал довольно странно. Он передумал уходить и снова опустился рядом со мной на кровать. При этом смотрел на меня так, словно собирался сообщить пренеприятнейшее известие.
— Послушай… — начал он и снова замялся. Казалось, что он чего-то боится или в чем-то до такой степени сомневается, что это тоже порождает страх. Я его не понимала и тоже начинала испытывать что-то похожее на испуг. — В общем, не для кого не секрет, где ты была и… с кем ты теперь. — Он даже выдохнул от облегчения, а я, напротив, затаила дыхание и невольно придвинулась к нему ближе в поисках защиты сама не знаю от чего. — Я еще дома хотел поговорить с тобой, но…
— Калина, — проникновенно заглянула я в его глаза, когда он в очередной раз замолчал. — Что бы ты ни хотел сказать, говори уже! — твердо произнесла. — Я выдержу. Да и вряд ли ты желаешь мне зла, — добавила уже едва слышно.
— Маленькая моя, — отозвался Калина и прикоснулся к моему подбородку, снова вынуждая посмотреть на него. — Я не только не желаю тебе зла, а стараюсь защитить тебя от всего того, что даже отдаленно может угрожать тебе. Но даже я не могу ослушаться правил, по которым живу. И еще я ни к чему не хочу тебя принуждать. Важно, чтобы ты сама принимала решения.
— Так какое же решение я должна принять сейчас? — спросила я, но только после того, как насладилась губами Калины. На этот раз он целовал меня слишком проникновенно, до дрожи во всем теле, которое моментально отозвалось на его ласку внутренним трепетом.
— Ты должна разрешить мне поставить клеймо принадлежности. Это для твоей же защиты, — торопливо добавил Калина, заметив как моментально я напряглась всем телом. Я же и сама не понимала, что настолько меня смутило. Наверное, слово «клеймо». — Если на тебе будет мое клеймо, никто уже не позволит претендовать на твою честь. Это будет означать, что мы помолвлены.
Калина не торопил меня, терпеливо ждал ответа. Я же, чем больше думала, тем отчетливее понимала, что без клейма из комнаты он меня не выпустит и сделает это для моего же блага. И ведь это же будет не настоящая помолвка, по каким-то медвежьим законам. А от клейма можно будет потом избавиться, как от татуировки, например.
— Я согласна, — уверенно кивнула, испытывая именно это чувство. — Это же не больно? — совсем по-детски спохватилась, за что чуть не убила себя же. — И где должно быть клеймо?
— Вот здесь, — ласково отвел Калина мои волосы, обнажая шею и касаясь пальцами места пониже левого уха. — Рад, что ты согласилась, потому что другого выбора у тебя и нет, — широко улыбнулся он и снова поцеловал меня. — Извини, не могу этого не делать, когда ты рядом.
Чуть не сказала, — Делай на здоровье! Вовремя прикусила язык, чтобы не дай бог он меня не понял превратно. Хоть я и старалась не думать о том, что именно испытывает ко мне Калина, но в глубине его чувств не сомневалась. Вот только ответить ему тем же, наверное, не смогу никогда. Несмотря на то, что я заметно успокоилась и о Луке уже не думала иначе, как о брате, сердце мое было разбито. Это сделала Елена, жестоко, вероломно. Сколько пройдет времени, прежде чем я снова впущу в него кого-нибудь? И хватит ли мне этого времени, отведенного для жизни? Я ничего не могла обещать Калине, но, надо отдать ему должное, он и не спрашивал. Он просто брал свое, и так было лучше для нас обоих.
Калина заверил меня, что больно не будет, и все закончится очень быстро, и припал к шее губами. Не знаю, что чувствуют во время засоса, но у меня было ощущение, что кожу мою на шее какое-то время Калина посасывал. Неприятно, но терпимо. Да и закончилось все довольно быстро, как он и обещал.
— Идем, посмотришь на клеймо, — оторвался от моей шеи Калина и поднял с кровати. Только тут сообразила, что все еще не одета.
Он подвел меня к большому овальному зеркалу и прижал к себе спиной. Невольно мелькнула мысль, что сам он в него никогда не смотрится. Этот мужчина не производил впечатления любителя любоваться собственной внешностью. Вид клейма меня удивил. Это был яркий синий полумесяц. На татуировку совершенно не походил, казалось его нарисовали маркером.
— Посмотри, как ты красива, — низким глубоким голосом произнес Калина, разжимая мои пальцы, вцепившиеся в простыню, и давая той упасть на пол. Его глаза увлажнились и потемнели, а спиной я чувствовала, как сильно он возбужден.
Я стояла перед ним совершенно голая. Его руки гладили меня по груди, животу. Стыд вперемешку с возбуждением сжигали меня изнутри. А в голове билась единственная мысль — насколько я выгляжу хрупкой по сравнению с ним.
— Теперь ты моя и больше ничья, — развернул меня Калина к себе лицом, обхватывая ягодицы и прижимая к своему паху. — На всю жизнь. — С этими словами он накрыл мои губы своими и подарил еще один волшебный поцелуй. — Теперь ты можешь спокойно передвигаться по дому. Никто не посмеет к тебе даже пальцем прикоснуться. Все, я ушел, а то не ручаюсь за себя, — улыбнулся Калина и легонько подтолкнул меня к кровати. — А ты одевайся и отправляйся к своим. Позже я найду тебя…
Калина ушел, а я почему-то крадучись вернулась к зеркалу. Все еще будучи обнаженной я стояла и рассматривала свое отражение. Стройная, да и только. Ни особой округлостью форм, ни выдающимися выпуклостями похвастаться не могла. Что же тогда такого видит во мне Калина? Ведь каждый раз в его глазах я читала неподдельное восхищение. «Она моя пара, и ты должна смириться с этим», — вспомнились его слова сестре. Возможно ли такое? Если и да, то только среди зверей. Ни в какие пары я не верила, хоть и мечтала с детства найти ту самую половинку из легенды. Думала, что это Лука, но ошиблась по-крупному. Больше в легенду о половинках я не верила, как и в существование пары.
