— Истощение, чего же еще. Ты вообще о чем думал, когда несся по лесу? — мелодичные нотки из голоса ушли, и их заняли ворчливые.
— Дурак я, вот кто!
— И это мягко сказано. Ну ка, подвинься.
Возле кровати (а я уже догадалась, что лежу именно на ней) наметилось копошение. Потом одно из моих век бесцеремонно подняли, и я уставилась одним глазом в чье-то лицо. Правда рассмотреть не успела, потому что веко так же быстро отпустили.
— Так-так, девочка, кажется, ты уже притворяешься спящей. А ну, подъем! — раздался хлопок возле самого моего уха, да такой громкий, что я возмущенно распахнула глаза. — Вот так, — рассмотрела я еще не старое и не страшное улыбающееся женское лицо, которое мне сразу же очень понравилось. Наверное, это и есть Марго, а за спиной ее маячит Калина, на которого мне не хотелось смотреть вовсе.
— Ты как? — вклинился через плечо колдуньи Калина, но я даже проигнорировать его не успела.
— Иди ка, поставь самовар! — прогнала его Марго. — Чай будем пить, с печеньями. Скажи ка мне, девонька, согрелась ли ты?
Хороший вопрос. А я что мерзла?
— Не то слово! — тут же заговорила колдунья, и я поняла, что она каким-то образом знает, о чем я думаю. — Тебя такой озноб колотил, что ему вон приходилось удерживать тебя в кровати, чтоб не соскочила, — усмехнулась она.
Сколько ей может быть лет? Кажется, что не больше пятидесяти. И почему я думала, что она древняя старуха?
— Не тушуйся, — склонилась она к моему лицу, и ее черные, без единого седого, волосы, скользнули по моей щеке. — Все так думают. Это потому, что я самая настоящая колдунья. А теперь, вставай! — резко выпрямилась она и откинула одеяло. — Негоже валяться, когда дел столько.
К столу, возле которого нас терпеливо дожидался Калина, разлив по чашкам пахнущий травами чай, Марго подвела меня только после того, как обрядила в теплое платье, под которое заставила надеть штаны с начесом.
— Не трудись! — жестом остановила она собравшегося было заговорить Калину. — Знаю, зачем пожаловали.
Я же тайком разглядывала его, делая вид, что с удовольствием пью чай, хоть и обжигалась им нещадно. Кажется, выглядит он виноватым. А еще очень расстроенным. На меня старается не смотреть, хоть порой и бросает взгляды случайно, словно проверяя, тут ли я еще. Наверное, поделом ему. Тогда, почему я испытываю жалость?
— С чего ты взял, что я стану помогать вам? — вновь заговорила Марго, и огромные глаза ее блеснули черным. — Мне что с того? Если твой племянник такой болван, то и наказание его постигнет заслуженное.
— Он не болван, — вступилась я за Луку. — Он просто любит…
Тут же наткнулась на взгляд Калины, в котором прочитала благодарность.
— Любит, говоришь? — недобро усмехнулась Марго. — А с каких это пор любовь и глупость ходят рядом? Не со времен ли твоей сестрицы? — вперила она колючий взгляд в Калину.
Даже я почувствовала себя неуютно, как на суде инквизиции. Представляю, что испытал он. Что если она сейчас откажется помогать нам? Просто возьмет и выставит за дверь? Ну или ладно, сначала позволит согреться и отпоит чаем (вкусным, кстати). А потом прикажет валить восвояси… За кого я сейчас боюсь? За себя и отца или за Луку, что настигнет его кара, сама не знаю какая? В этот момент я встретилась с внимательным взглядом колдуньи и поняла, что мысли мои снова прочитаны.
— Выйди! — велела она Калине.
— Не понял…
— Я сказала, выйди за дверь. Оставь нас одних. Разговор у меня есть к ней, — кивнула она на меня, и снова мне стало не по себе.
Спорить Калина не стал, молча поднялся из-за стола и вышел из дому. К слову, ему одежды не предложили.
— Не замерзнет, не переживай. Ежели что, шкурку накинет… Да и с чего это ты о нем печешься, коли не люб он тебе? Не все ли равно, замерзнет он али нет, выживет иль сгинет?
— Не все равно, — проговорила я уверенная как никогда. — Несмотря ни на что, зла я ему не желаю.
— Вот и ладненько, — потерла она руки с таким видом, как будто я только что у нее на глазах доказала недоказуемую теорему. — Только вот я помогать ему не обязана, — тут же огорошила.
— Вы отказываетесь?
— Не перебивай, девка! Я еще не все сказала! — тут же прикрикнули на меня. — Не обязана не значит не буду, — поправила она тесемку с ярким орнаментом, перетягивающую лоб. — Но не потому, что он или ты просите. А потому, что устала я так жить. Не сегодня я решила вернуться в клан, к родным. Уже давно… Только вас вот и ждала…
— Получается, что вы знали обо всем заранее?
— Эх, деточка. Знаю я больше и дольше, чем ты думаешь. В того момента, как покусала отца твоего, жизнь его, твоя и даже твоих детей вся стала известна мне. Откровение получила такое, понимаешь? Только вот, вмешиваться в чью-то судьбу нельзя, сам человек должен справляться и с радостями, и с горестями. Потому и молчу и буду дальше молчать.
— Так вы нам поможете?
Что-то я перестала понимать, о чем она пытается втолковать мне. Совершенно запуталась. Да и на раскаивающуюся в грехах колдунья сейчас походила меньше всего. Скорее, на вещунью.
— Помогу, — медленно кивнула она. — Но будет у меня одно условие.
— Какое? — к тому моменту я уже боялась дышать от радости, чтобы не спугнуть удачу. Что бы она ни придумала, заранее была согласна на все.
— Сейчас узнаешь.
Марго встала и пригласила Калину. Выглядел он замерзшим и злым.
— Вот что, красавчик! — заговорила Марго, и я невольно посмотрела на него ее глазами. Красавчик? Похоже на то. Его страшный шрам я научилась не замечать. — Жизнь за жизнь. Услуга за услугу. Я спасу твоего племянника и ее брата от погибели, — тут я задрожала всем телом. Конечно, я знала, что наказание Луке грозило серьезное, но чтобы смерть!.. — Да-да, а ты как думала? — зыркнула на меня колдунья. — Застали его не в абы чьей спальне, а сестры альфы. Такое не прощается. Но я отвлеклась. Так вот, услуга за услугу, как я уже сказала. Я тебе возвращаю поганца, ты… — сделала она паузу, — отпускаешь ее.
Палец Марго уперся мне в грудь, а слова ее повисли в комнате, как страшное пророчество. Я и сама не понимала, рада или боюсь. Склонялась ко второму.
— Нет, — тряхнул головой Калина. — Это невозможно, хотя бы потому, что на ней мое клеймо.
— Какое клеймо? Где? — дурашливо проговорила Марго и дернула меня за волосы, вместо того чтобы откинуть их. — Ничего не вижу. Уж не ослепла ли я?..
Калина медленно приблизился ко мне и коснулся моей шеи. Пальцы его обожгли кожу, а щеки коснулось прерывистое дыхание.
— Ничего не понимаю, — потрясенно пробормотал он. — Оно же было здесь. Я сам…
— Было да сплыло! — громыхнул в комнате голос колдуньи. — Не клейми того, кто не хочет этого. Не имеет силы такое клеймо! Так ты согласен на мое условие? — ласково промурлыкала она, как будто резко стала другим человеком.
