Дальше… А дальше все произошло так быстро, что я и сообразить-то ничего не успела. Помню только, как кивнул Калина, и все вокруг закружилось. Очнулась уже в своей комнате с рыдающей мамой на шее.
Глава 24
Я дома. Подумать только, я дома! Все родное, знакомое с детства. Никаких тебе тренировок, выступлений, мадам Виолетт… Любящая и заботливая мама, которая ходит за тобой по пятам, не может наглядеться. Она даже отпуск взяла специально, чтобы все время быть рядом. Папа, усиленно делающий вид, что ничего не произошло, что все в нашей жизни по-старому. И куча свободного времени, в институт ходить не надо, этот год у меня академический отпуск. А дальше посмотрю, что делать с учебой. Наверное, все же стоит восстановиться и закончить, раз уже больше половины отучилась.
Первые дни я ходила как пришибленная по квартире, не знала, куда себя деть и за что бы взяться. Получала ласковые нагоняи от мамы, когда специально окуналась в самую грязную работу — разбирала то, что годами складывалось и не трогалось, выносила мусор, наводила порядок в кладовке. В общем, занималась тяжелым трудом, чтобы только не думать, не вспоминать. Мне всегда это помогало, а сейчас так и вовсе было необходимо. Но каждый раз после трудотерапии наступали часы покоя, когда от мыслей уже невозможно было скрыться. И даже привычные посиделки с мамой на кухне не помогали отвлечься. Она рассказывала мне все новости, даже сплетничала специально, чего я раньше за ней не замечала. Делала все, лишь бы я «не уходила в себя», как сама называла свое состояние. Но я все равно уходила, делая вид, что внимательно ее слушаю. И снова мы не касались единственной темы — маминого с папой прошлого. Только на этот раз нежелание ворошить события минувших дней было у нас обоюдным.
Наступил декабрь — самый мой любимый зимний месяц. Город готовился к празднику, наряжался в гирлянды. По вечерам я могла часами просиживать у окна, глядя на искрящий в свете фонарей снег, на украшенные разноцветными лампочками входы в бутики и кафе. Я любила свой район — центр старого города. А в декабре особенно. Наблюдающий за мной со стороны в такие минуты мог бы решить, что я усиленно о чем-то размышляю. Но все обстояло иначе. Напротив, за созерцанием зимнего пейзажа за окном я научилась отключать все остальные мысли. Даже когда занималась физическим трудом, они настырно лезли в голову, и лишь на пару часов, вечером, получалось от них избавиться.
А потом наступала ночь, и начинались мои мучения, о которых никто даже не догадывался. Каждый раз, переодеваясь ко сну, я вспоминала Калину. Как он касался меня, сколько страсти было в его поцелуях и объятьях. Я помнила все, до мельчайших подробностей. Хотела бы забыть, да не могла. Пыталась отвлечься, читая до ночи, но ловила себя на том, что не усваиваю ни слова из прочитанного. Даже проваливаясь в сон, я вздрагивала и просыпалась, явно ощущая Калину рядом. Казалось, вот сейчас протяну руку и дотронусь до него, такого сильного и теплого. А потом он заключит меня в объятья, и вместе мы погрузимся в пучину страсти. Я тосковала по нему ужасно и даже себе в этом не признавалась. Гнала тоску со страшной силой. А порой, когда не могла справиться с возбуждением, рожденным воспоминаниями, доходила даже до того, что удовлетворяла себя сама. И в такие моменты я тоже представляла рядом Калину. Он превратился в мое личное наваждение, в страстную тайну. Порой мне даже казалось, что образ Калины стал для меня идолом. И даже себе я боялась признаться, что считаю его мужским идеалом.
Вскоре после возвращения домой в моей жизни снова появился Вова. Как-то он позвонил вечером и пригласил меня в кино. Сдается мне, что без мамы тут не обошлось, что это она развила бурную деятельность по организации моего досуга. Но и ей, и ему я была благодарна. Конечно же, я не встречалась с ним каждый день. Но в те вечера, которые мы проводили вместе, чаще просто гуляя по зимнему городу, я возвращалась в прошлую жизнь. Каким-то образом Вове удавалось отвлечь меня от воспоминаний и даже на время сделать беспечной мечтательницей, какой была когда-то. Только вот попытки его стать чем-то большим для меня, нежели просто друг, я обрубила на корню. Как мужчину я его и раньше не хотела, а сейчас даже представить себе такого не могла. Благо, он все понял правильно и, кажется, не обижался.
А еще в моей жизни появился интернет. Если раньше компьютер мне был нужен исключительно для учебы, а досуг я организовывала по-другому, то сейчас я все чаще стала уходить от реальности, погружаясь в мир виртуального общения. Социальные сети стали частицей меня, где все у меня было хорошо, где я жила так, как хотела. Только вот к игрушкам в сети меня не тянуло, чему я, собственно, была только рада.
В один из дней, включив привычно компьютер и открыв почту (а именно так с недавних пор начинались все мои дни), я обнаружила оповещение, что ко мне в друзья «стучится» Анна Перевалова. Ну такое случалось и нередко, что совершенно посторонние люди добавлялись ко мне в друзья, а потом завязывалось тесное общение и даже появлялись схожие интересы. Я никому не отказывала, чувствуя себя губкой, которая никак не насытится влагой. Конечно же, Анну я тоже сразу приняла в друзья. И кто бы мог подумать, что окажется она из того недавнего прошлого, которое я тщетно старалась забыть.
«Ура! Я нашла тебя! Как ты?..» — пришло мне странное сообщение. Девушка на фото была мне не знакома. Да и скорее всего, она использовала готовую аватарку, из интернета.
«А мы знакомы?» — аккуратно поинтересовалась я.
«Вообще-то да))) И отыскать тебя было сложновато!»
Вообще-то, тем, кто знает мои имя и фамилию, найти меня в сети не составляло труда, потому что ни под какими вымышленными никами я не маскировалась.
Неведение мое длилось недолго. Уже из следующего сообщения я поняла, что Анна Перевалова — та самая Аня-поваренок, с которой я подружилась в клане. Сначала я испытала дикую радость, словно в мире, где все чужие, встретила родного человека. Потом нахлынули воспоминания, потому что даже читая сообщения Анны, отчетливо представляла себе ее смеющееся лицо с лукавыми глазами. И как итог, появилась тоска. Щемящая, выворачивающая душу наизнанку, причину которой определить не могла.
Аня поведала мне удивительные вещи. Оказывается, клуб танцовщиц в клане расформировали. Девушек отпустили по домам, кроме тех, конечно, кто добровольно захотел остаться. На его месте организовали самый настоящий пансионат для девочек из неимущих семей, где их обучали не только танцам, но и разным другим наукам. И главное, все это было бесплатным. Но правда, и отбирали в школу только самых талантливых детей. Наверное, когда-то все так и обстояло, если вспомнить рассказы Калины, пока извращенный мозг Елены не превратил благородное начинание в самое настоящее рабство.
Я очень удивилась, когда узнала, что Мальву назначили директором школы. С трудом представляла себе ее в этой роли. Оставалось надеяться, что с детьми она намного добрее, нежели с теми, кто окружал ее в бытность танцовщицы. Преподавать хореографию в школе согласилась Стелла, и я порадовалась за нее, помня рассказы, что клан ей заменил семью. Сама Аня вернулась в родную деревню и теперь работает на ферме, дояркой. Кажется, она абсолютно счастлива. Этим счастьем пышет каждое ее сообщение. Она даже не удержалась, чтобы не рассказать мне по великому секрету, что весной собирается замуж. В общем, за нее можно было только порадоваться.
