Ну пешком, так пешком, не беда. Лишь бы потом окунуться в комфорт.
Дом у Ивана Степановича оказался большим и добротным, как и крытая площадка перед домом. Сразу видно, что мужик хозяйственный, работящий. Сразу за домом начинался лес — туда они и направились, взяв вещи из машины. Провожатый не обманул, и очень скоро они пришли. Только вот совсем не на новенькую турбазу, а к деревянной развалюшке почти на самом берегу Волги.
Вадим понимал все меньше, а в голове уже не звенело, а звучало набатом. Он с опаской поглядывал на Ричарда, но тот, похоже, вообще пока ничего не понимал, а продолжал довольно озираться.
— Пожалуйте, гости заморские, — засуетил Иван Степанович по узенькой тропинке к крыльцу. — Извиняйте, что сад запущен, до него у меня руки не доходят. За домом вот слежу, а остальное… — развел он руками.
Тут Вадим понял, что настала пора задать вопросы, хоть все еще и испытывал растерянность.
— Постойте! — на его возглас провожатый отреагировал мгновенно и стал как вкопанный. Отчего Вадим впечатался тому в спину, а в его, соответственно, впечатался гость, потому как послушно замыкал шествие. — А где же турбаза?
— Так вот же она! — вновь загоготал Иван Степанович. — Все как заказывали: печь, я ее растопил, кстати, русская баня, — указал он куда-то в сторону, — венички свежие припас. Самогон собственного производства, чистый как слеза, — довольно причмокнул он. — Ну и рыба — уди не хочу, — махнул он в сторону реки. — Такого леща можно выловить!.. А то и щуку. Судаки, окуньки — те помельче… В общем, на любой вкус, как говорится, даже самый изысканный. Завтра спозаранку и отправимся. Вон у гостя заморского, посмотрю, и удочка имеется. А тебе я свою подгоню, — хлопнул он Вадима по плечу и вновь расплылся в широкой улыбке.
Наконец-то до Вадима дошло, что над ним кто-то жестоко подшутил. В то, что такой отдых организовала им Мила, он верить отказывался, но выяснить все собирался до конца. А пока… пока ему придется выложиться на все сто процентов, а то и больше, чтобы гость остался довольным.
Глава 24
Мила.
В том, что Вика этого дела так не оставит и обязательно устроит разборки, Мила даже не сомневалась. Вот только не думала, что подруга заявится в шесть утра, в субботу. Но именно в это время зазвонил мобильный Милы и сердитым голосом Вики велел:
— Открывай, если не хочешь, чтобы я начала ломиться в дверь и перебудила всех!
Спросонья Мила мало что понимала, но вынуждена была плестись в коридор, чтобы впустить подругу. А потом так же поплелась в комнату и снова завалилась спать. Больше всего на свете она хотела досмотреть чудный сон. С каждой секундой воспоминания о нем таяли, но она же помнит, какой он был радужный и про любовь. Конечно же, во сне она видела Вадима, только вот что они делали забыла напрочь.
— Уж не думаешь ли ты, что я пришла полюбоваться на тебя спящую, — снова выдернул ее из дремы голос Вики.
Ах, ну точно, она же не одна! Мила с трудом разлепила глаза и повернулась к подруге.
— Вик, время шесть, и я ужасно хочу спать. Ложись рядышком, — откинула она одеяло и похлопала по свободной половине дивана.
— Спасибо, выспалась, — усмехнулась та. — А вот поговорить с тобой испытываю жгучее желание. А еще бы хлебнула кофейку.
Так и пришлось Миле просыпаться окончательно. Хорошо хоть суббота и отоспаться можно днем.
На кухне, пока готовила кофе на них двоих, Мила с опаской поглядывала на молчаливую и задумчивую подругу, пытаясь понять ее реакцию или хотя бы чуть-чуть предугадать дальнейшие действия. Но та молчала вплоть до того момента, пока они вновь не скрылись в комнате Милы, чтоб никого не разбудить. А на кухню, надо думать, Вика отправилась вместе с ней, чтоб не дай бог не сбежала. А что — мелькнула трусливая мысль, чего уж там. Вчера, когда играла роль, о последствиях и реакции подруги старалась не думать.
В комнате Мила вцепилась в чашку, как в щит, готовая если что ею и защищаться. Лицо Вики ей нравилось все меньше, и она понятия не имела, как будет оправдываться.
— Ты хоть понимаешь, что натворила? — подалась Вика вперед в кресле, предварительно вернув чашку с горячим кофе на журнальный столик. Милу ее движение заставило напротив отползти к стенке, и конечно же несколько капель кофе упали на ее нежно-голубую пижаму. Ну да бог с ней! Ей грозят неприятности покрупнее. — Понимаешь, в какое глупое положение меня поставила?
— Ты это о чем? — включила Мила режим «я у мамы дурочка». Ну а что? Если предположить, что Вике Юра побоку, значит мстить она пришла не в следствие вчерашнего вранья Милы.
— Ты зачем мне вчера наплела с три короба? — голос Вики становился все тише, а взгляд все пронзительнее. И это тоже было тревожным сигналом.
— Про свадьбу что ли? — сделала Мила круглые от удивления глаза.
— Про свадьбу что ли, — передразнила ее противненьким голоском Вика. — Зачем врала?
Теперь уже можно было не таиться, иначе она рисковала переиграть.
— А ты, что же, решила проверить? Значит, права я оказалась, и ты к нему неравнодушна?
Теперь, наверное, она была похожа на курицу-забияку, но на это ей точно было плевать.
— Как ты вообще?.. Мил, а что происходит? — прищурилась Вика. — С чего ты взяла, что сообщение о его свадьбе меня заинтересует? Он тебе что-то рассказывал?
Вот теперь Миле нужно было выглядеть как можно более убедительной и рассудительной. Рассказать правду подруге она не могла по условию Вадима. А значит, опять придется приврать, но правдоподобно.
— Что ты игноришь его, не отвечаешь на звонки, хоть и сама дала номер… Он просил совета, ну а я…
— Пожалела его и придумала свадьбу, — перебила ее Вика.
— Не его, а тебя, — тихо проговорила Мила.
— Что меня? — нахмурилась Вика.
— Пожалела тебя, — еще тише добавила, глядя на ее сосредоточенное лицо.
— А с чего ты взяла, что мне нужна твоя жалость? — сразу же окрысилась подруга. Теперь глаза ее стали злыми, но Милу это не напугало. Раз уж начала говорить правду-матку, нужно было идти до конца.
— Нужна! — уверенно кивнула. — Может, не жалость, но помощь точно. А иначе ты увязнешь в этом болоте. Хандра съест тебя с потрохами. Да и чего я такого сделала, собственно? Немного приврала? Мало ли мы сочиняем всяких историй за жизнь… И если Юра тебе безразличен, то ты, максимум, посочувствовала бы ему. А, кстати, почему именно ты так разозлилась?
Вика смотрела на Милу, и взгляд ее постепенно менялся. Сначала из него исчезла злость, ее место заняла задумчивость. Постепенно и она рассеивалась, а глаза начинали блестеть все сильнее. И наконец, Вика рассмеялась. От того, что пыталась сделать это тихо, на глазах подруги выступили слезы. Но смех не рисковал перерасти в истерику, а потому Мила предпочла не вмешиваться. Да и ее губы уже вовсю кривила улыбка. На смеющуюся Вику невозможно было смотреть без улыбки — смех подруги неизменно заражал ее.
