В руках он нес какие-то тюки, и их было так много, что и вправду ненароком мог зашибить. Мы же с Кристофером, общением с которым была увлечена до этого, настолько были поражены преображением герцога, что в первый момент потеряли дар речи. Даже тень, с его мастерством экспромта, не нашелся, что сказать.
— Да вы никак, леди, язык проглотили и вросли в землю, — хохотнул герцог, и это тоже получилось у него очень по-мужицки.
— Не переигрываете ли вы, сэр? — в полголоса спросила я, боясь, что нас могут услышать. Впрочем, опасалась я напрасно — в порту царила суета, и никто ни на кого не обращал внимания.
— Это для наглядности, Мэри, — уже своим обычным голосом ответил герцог. — И давайте разойдемся прямо здесь, потому что компания мужлана может вас опорочить, — усмехнулся он.
Я же продолжала не узнавать его с бородой. С одной стороны, она значительно старила герцога, с другой — в его лице появилось что-то неуловимое, делающее его еще мужественнее. И мне скорее это нравилось, чем наоборот.
— Вам туда, леди, — указал герцог на стоянку кэбов, снова переставая быть самим собой. — И не позволяйте себя облапошить этим наглым возницам.
— Да, сэр, спасибо, — будучи все еще под сильным впечатлением, пробормотала я. — Жду от вас весточки…
— Разрешит ли хозяин проводить леди? — обратился к герцогу Кристофер. — Мне так будет спокойнее.
— Валяй, — махнул ему рукой герцог.
Наверное, я хотела сказать что-то еще, но последнее «Валяй» герцога сбило меня с толку окончательно. Неужто и мне придется перейти на подобную речь, когда вынуждена буду стать простолюдинкой?
— Не волнуйтесь, моя леди, природную красоту и благородство не испортить никакой одеждой, — успокаивал меня Кристофер на пути к стоянке. Для всех остальных он был невидим, кроме нас с герцогом. Такова была особенность тени — показывать себя только тем, кому хочет сам.
Я же не боялась опозорить собственное имя. Гораздо сильнее меня страшила угроза провала всей операции, если не смогу перевоплотиться.
— Я верю в вас, моя леди, — напутствовал меня Кристофер, когда забиралась в кэб.
А впереди меня ждала встреча с матушкой и Реджиной, которым нужно было как-то объяснить мое кратковременное пребывание дома и необходимость снова уехать.
Глава 21
Всю дорогу до дома я придумывала, что же такого правдоподобного можно сказать родным. Перебирала самые разные варианты, но ни один не показался мне убедительным. Да и матушка отличалась особой проницательностью, ложь улавливала сразу же. У меня и в детстве-то не получалось обвести ее вокруг пальца, тогда как друзья мои делали это с легкостью. Но сейчас я обязана это сделать и не ради себя, а для малышки Серины.
Дилижанс уже свернул на улицу, на которой стоял мой дом, а ничего вразумительного я так и не придумала. Видно, придется импровизировать и сочинять на ходу.
Дверь открыла Урсула и отчего-то сильно перепугалась, завидев меня.
— Мисс Мэри, вы ли это?! — всплеснула она руками и слегка попятилась. — А как же?.. Вы же там… а сейчас тут…
Уж не постарела ли она до такой степени, что начала заговариваться? Меня и не было-то месяца два, а такое чувство, что прошло уже несколько лет, и про мое существование служанка успела забыть. Но потом меня осенила мысль, которая все и объясняла.
— Вы не получали моего письма? В нем я предупреждала о своем приезде.
— Не было никакого письма, мисс, и вас мы точно не ждали на ночь глядя.
Вот теперь я узнавала старую ворчунью. Даже развеселилась немного. Дом, милый дом. Как же я, оказывается, по тебе соскучилась!
— Матушка ваша с сестрицей в гостиной, пьют чай. И там еще с визитом этот… граф… фамилию запамятовала, — ворчала Урсула, принимая у меня плащ и саквояж.
— Граф Лэнглей — жених Реджины?
— Он самый. Явился не запылился на ночь глядя.
Так, все понятно. Жених сестры явно пришелся горничной не по вкусу. Хотя, никогда не подмечала в ней особой доброты по отношению к людям. Иногда мне казалось, что и нас с Реджиной Урсула недолюбливает, хоть и практически вырастила. Только матушка и внушала ей трепет, да и с той она частенько позволяла себе ворчать и даже спорить. И то, что леди Делила не прощала нам с сестрой, запросто почему-то сходило с рук горничной.
Наверное, мне следовало переодеться с дороги во что-то более подходящее для вечернего чаепития, но я ограничилась тем, что наскоро ополоснула руки и лицо. Не хотелось терять драгоценное время, которое можно провести в кругу семьи.
К гостиной я приближалась, испытывая легкий душевный трепет. Письмо мое задержалось в дороге, и приезд мой станет сюрпризом. Хотелось бы, чтобы он был приятным, а не наоборот.
— Мэри! — первая увидела меня Реджина. Она вскочила с дивана, и уже через секунду заключила меня в объятья. — Как ты здесь?.. — не переставала она тискать меня, и я понимала, что сестра моя изменилась. Так свойственная ей чопорность и скупость на эмоции, взращенные матушкой с детства, куда-то исчезли, уступив место импульсивности. И кажется, я знала, кого за это нужно благодарить. — Как я рада, что ты приехала! — выпустила она меня лишь для того, чтобы схватить за руку и потянуть за собой. — Я должна вас познакомить…
Леди Делила и граф Лэнглей уже тоже встали с диванов, на которых до этого чинно попивали чай, и оба смотрели на нас с Реджиной. И хотела бы я все свое внимание сосредоточить на графе, да только не получалось отвести взгляда от строгого лица матушки. Когда она чего-то не понимала, то первым делом бралась осуждать. Вот и сейчас ее брови хмурились, и ничего хорошего это мне не предвещало.
— Сэр, познакомьтесь. Это моя младшая сестренка, Мария. Она… она решила сделать нам сюрприз! А это, дорогая, граф Томас Лэнглей — мой жених, — внезапно смутилась Реджина, и я поняла, что этих двоих связывают пылкие чувства. Нужно было внезапно ослепнуть, чтобы не заметить, с какой любовью смотрит на сестру граф. Да за одно это я уже готова была любить его. Кроме того, он оказался довольно симпатичным молодым человеком, хоть и на мой вкус немного полноват и не такой высокий, как… В общем, в своем воображении я рисовала несколько иной образ идеального мужчины. Но доброта и любовь в глазах мистера Томаса искупала все внешние недостатки.
— Надеюсь, Мэри, потом ты нам все объяснишь, — впервые с момента моего появления в гостиной заговорила матушка, подавая мне чашку собственноручно наполненную чаем.
Еще и за это я была благодарна улыбчивому графу, что спас меня от немедленного натиска матушкиных вопросов.
Разговоры в гостиной, все те полчаса, что еще пробыл у нас жених Реджины, сводились к их работе в Доме юстиции. Граф, несмотря на молодость, занимал там одну из ведущих должностей, и с Реджиной они познакомились, когда та приступила к работе в его отделе. Получался самый настоящий служебный роман, и эта пикантность придавала особенно приятный окрас их отношениям.
