— Что?! — с вызовом выкрикнула я. — Не собираюсь пить через эту дрянь! Покрути их с мое!..
— И зря, — в голосе Филиппа прятался смех, и я вдруг отчетливо поняла, что хочу его услышать и увидеть, как улыбка меняет его лицо. Но ничего не произошло, он спокойно продолжил: — Коктейльные палочки меняют вкус напитка, они обогащают его кислородом.
— Ничего, обойдусь, — буркнула я и демонстративно припала к бокалу. От злости я вообще не разобрала вкуса напитка. — А это… — я кивнула вслед удаляющейся девушке, — твои ублажительницы?
Филипп кивнул, посчитав, что этого вполне достаточно для ответа.
— Так много? — допытывалась я, чувствуя, как в душе растет неприятное чувство, названия которому я не знала.
— Ну, да… А что тебя удивляет?
— Ах, ну да. Ты же первый советник, — съехидничала я и чуть не подавилась от следующей реплики Филиппа.
— У меня их гораздо больше, чем ты думаешь.
Да что это со мной? Я почувствовала, как руки затряслись, и быстро спрятала их под стол. Уставилась в тарелку, осененная внезапной мыслью. Я ревную! Ревную Филиппа ко всем этим девушкам. На душе было так противно, что захотелось закатить истерику прямо тут, за столом, с морем слез. Я даже почувствовала, как они подступили к глазам. Чтобы не дать им пролиться, начала кусать себе губы, пока не ощутила привкус крови во рту.
— Что с тобой? — услышала я голос Филиппа и еще ниже наклонила голову. — Не нравится еда?
Я боялась, если заговорю, он по голосу поймет, что я готова разрыдаться.
— Фаина, посмотри на меня, — строго потребовал Филипп.
Я затрясла головой, понимая, что слезы уже переполнили глаза и сейчас начнут капать. Филипп протянул руку, чтобы дотронуться до меня, и это послужило сигналом — я вскочила, опрокидывая стул, и выбежала из столовой.
Все, не могу больше, не могу… Прижимая спиной дверь в свою комнату, которую пытался открыть Филипп, я молча рыдала, размазывая слезы по щекам.
— Фаина, открой дверь, — увещевал меня Филипп. — Пусти меня…
— Нет, — крикнула я. — Подожди там, я сейчас…
Я люблю его, осенила меня. Люблю своего врага. Нельзя поддаваться этому чувству. Я должна бороться с ним. Но как? Есть только один способ — напустить на себя побольше равнодушия. Со временем это опротивет ему настолько, что он вынужден будет прогнать меня. Остается решить, как буду жить дальше, если конечно мне дадут такую возможность. Почему-то в тот момент я отчетливо поняла, что жизнь моя продлится не так уж и долго.
Вот и наступил в моей жизни период, когда появился любимый человек. Я понимала, что люблю Филиппа по-настоящему, и что он никогда не узнает об этом. Видно, на роду мне написано испытать тайную и безответную любовь. Как ни странно, я смирилась с собственной обреченностью. Слезы высохли, и я смогла спокойно умыться, причесаться и выйти к Филиппу. На лице не осталось и следа отчаяния, оно теперь разместилось в самом центре сердца, заставляя последнее щемить постоянно.
Если Филиппа и разозлило мое поведение, то он и виду не показал. Встретил меня с абсолютно спокойным лицом. Задал единственный вопрос:
— Готова?
Я до такой степени боялась выпустить свое чувство к Филиппу, что еще больше увеличила дистанцию между нами. Он с недоумением наблюдал, как я практически вжалась в стену лифта, пока он доставлял нас на уровень ниже. Потом первая выскочила из него и чуть ли не бегом устремилась в направлении медпункта.
Я так обрадовалась добродушному лицу Алексея, что не выдержала, бросилась ему на шею и расцеловала. Он покраснел, как рак, и стал улыбаться еще шире.
— Так рада тебя видеть! — чуть не плача проговорила я. Видно, слезы на всякий случай были поблизости, вдруг мне опять захочется их пролить. Даже услужливо выступили на глазах.
— Я тоже рад… — Алексей продолжал улыбаться, ничего не понимая. — Я слышал, тебе удалось избежать наказания? Очень рад этому.
Ну, вот зачем он это сказал? Зачем напомнил, что я теперь собственность Филиппа. Всю дорогу пыталась отвлечься от этой мысли, а он… Он все испортил! Я разрыдалась, мысленно обзывая себя истеричкой.
— Фая, что с тобой? — уголки губ Алексея стремительно поползли вниз. — Он тебя обижает, да?
— Нет, нет… — прорыдала я. — Все нормально. Это просто нервы… Не обращай внимания.
Я сама открыла капсулу и начала неуклюже в нее забираться. Алексей подскочил, чтобы помочь мне, и я отчетливо поняла — его руки, которые должны поддерживать меня, на самом деле ласкают. Это только сегодня, или так было всегда? Он крепче положенного сжимал мою талию. Его пальцы практически касались моей груди. Лицо находилось так близко, что я чувствовала его дыхание на шее, и как шевелились в том месте волосы.
Я обернулась и посмотрела на Алексея. Его лицо было таким, как всегда, — деловым и добрым. Может, я схожу с ума на почве вновь приобретенной любви, и мне всюду чудятся домогательства?
После сеанса Алексей выглядел немного озадаченным, да и мне мешали говорить бестолковые подозрения. В итоге настроение испортилось окончательно. Мрачнее тучи я возвращалась обратно, в жилище Филиппа. Да и сам он пребывал в задумчивости и не пытался заговорить со мной. Что-то творилось вокруг меня, как подсказывала интуиция. И Алексей, и Филипп не просто так себя вели. Была какая-то причина, и скорее всего касалась она меня. Хотя, может это все явилось игрой моего больного воображения, и Филипп просто дуется, а за задумчивость Алексея я приняла банальную усталость.
Вернувшись в свою комнату, я обнаружила, что цветы политы и постель расправлена. Вот как? За меня все будет делать прислуга? Интересно, она из ублажительниц или горбунья? Вряд ли он станет терпеть рядом с собой уродство.
Я завалилась на постель и решила дать волю грусти. В конце концов, кто сказал, что влюбляются только тогда, когда это уместно. И необязательно, что избранник должен быть достойным. На то она и любовь, чтобы настигать нежданно и вопреки всему.
Я думала о Филиппе. Мне нравилось представлять его. Каким бы он был, живи среди людей? Наверное, жутко избалованным женским вниманием. Кто же пройдет мимо такого красавчика? Почему он спас меня от наказания? Из сострадания? Или потому, что у него есть какие-то планы на меня, о которых глава совета не знает?
Как же я устала от бесконечных вопросов! Предчувствия плохого не покидали. Как ни гнала их от себя, они возвращались.
ГЛАВА 9
С утра Филипп проводил меня на работу и сказал, что отныне я буду ходить туда одна. Выглядел при этом более чем надменно, всем своим видом намекая, что не царское это дело. С тех пор, как я поселилась в его доме, Филипп сильно изменился. Правда прошел всего один день, но я чувствовала, что он намеренно сторонится меня. Сегодня он не составил мне компанию за завтраком. Молчал всю дорогу до подвала и не сказал ни слова, оставив меня возле двери.
