— Я хотел, чтобы ты испытала это, — сказал Филипп, когда меня перестали сотрясать конвульсии оргазма. — Это помогает восстановить силы. Такие эмоции — самые полезные.
— И все?
Ушам своим не верила. Все это он проделал со мной ради того, чтобы я окрепла?
Я надела сорочку и отвернулась от него. Слезы обиды жгли глаза. Я так надеялась, что он испытывает хоть чуточку того же, что чувствую я. А это, оказывается, была всего лишь секс терапия?
— Что с тобой? — Филипп дотронулся до моего плеча. — Плохо чувствуешь себя? Через пару дней ты наберешься сил. Вот увидишь, как быстро ты окрепнешь.
— А что потом? — я резко села на кровати и схватилась за голову, которая нестерпимо заболела. — Что будет, когда я окрепну? Ты вернешь меня в подземелье? — слова давались с трудом. Голова болела все сильнее.
— Да что с тобой?! — удивился он. — Я же хочу, как лучше, без позволения главы вывез тебя сюда…
Я посмотрела на него. Он это серьезно? Выкрал меня? Что же будет ему за это?
— Что со мной делают? — решилась спросить я. Собственно, идиллия любви и счастья уже разрушилась до основания. Я поняла, что по-прежнему являюсь для него клиенткой, за которой приятно наблюдать.
— У тебя забирают жизненную энергию, — немного подумав, ответил Филипп.
— Зачем?!
Хотелось закричать, я еле сдерживала себя, чтобы говорить спокойно. Отголоски недавней страсти все еще вспыхивали в мозгу, мешая мыслить разумно.
— Твоя энергия идет на восстановление матушки земли. Энергия женщины способна творить чудеса.
— А я? Что будет со мной, когда вы заберете всю энергию?
Я смотрела на Филиппа и пыталась угадать его чувства. На красивом лице явственно читалась борьба, только, чего и с чем понять не могла. Он сейчас напоминал религиозного фаната, который с молоком матери впитал безумные идеи по спасению мира, и свято верит в них.
— Не думай об этом. Все будет хорошо, — скороговоркой произнес он.
— Как я могу?!. Ты понимаешь, что говоришь сейчас?! Это же касается меня, а ни кого-нибудь еще. Как я могу не думать, что ждет меня в будущем?
Господи, как же болит голова, нестерпимо, до тошноты. Но я должна высказать ему все!
— Кем вы себя возомнили? Спасителями земли?! И вы решили принести меня в жертву ради ее спасения?
Филипп дернулся, как от удара. Я отчетливо вспомнила свой сон и слова брата про жертву.
— Скажи, на моем месте должен быть Виталий? Да?
Он молчал, а мне становилось все противнее.
— Он разрушил ваши планы, тем, что умер? И я стала компенсацией? Третий сорт не брак? Да? Что же ты молчишь?!
Я уже почти кричала. Слезы лились по щекам от разочарования и злости, а еще от боли, потому что мне казалось, что голову медленно распиливают сразу на несколько частей. Меня трясло от слабости, еле удерживала вертикальное положение.
— Фаина, успокойся. Тебе вредно сейчас так волноваться…
— Успокоиться?! Могу ли я, когда ты несешь такой бред? Посмотри на меня, — потребовала я, когда поняла, что он прячет глаза. — Скажи мне, что ты чувствуешь? Как относишься ко мне?
— Ты мне нравишься, — ответил он, так и не рискнув взглянуть на меня. — Очень нравишься, — добавил чуть тише.
— И ты готов принести меня в жертву? Позволить высосать из меня все силы и выбросить, как ненужный хлам?
Если я думала, что Филипп хоть чуточку чувствует себя виноватым, то сильно ошибалась. Он неожиданно выпрямился и посмотрел на меня холодно и сурово. Куда только подевался тот страстный мужчина, что был со мной всего несколько минут назад?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Наши желания не имеют значения, когда речь идет о земле!
— Куда уж нам…
Я хотела, чтобы он ушел и немедленно. Не могла больше смотреть на броню, сквозь которую не способно проникнуть ничего разумное, человеческое.
— Мы выполняем свой долг. И ты ничего не сможешь с этим поделать.
— Уходи, — с трудом выговорила я. Сил сидеть уже не было, и я опустилась на кровать. — Оставь меня одну, я спать хочу.
Не пойму почему, но мне важно было прогнать Филиппа. Не чтобы он сам ушел, чувствуя себя победителем, а чтобы ушел он по моей воле. Хотя, о чем я рассуждаю? Как можно прогнать человека, в чьей власти ты находишься? Все зря… Бессмысленные порывы спасти себя и свою любовь.
Филипп ничего больше не сказал, не дотронулся до меня. Просто встал и ушел, чему я отчасти была рада. Теперь можно закрыть глаза и попытаться уснуть, если смогу забыть его губы, руки… и то, каким он стал после.
ГЛАВА 12
Разбудили меня голоса, и я сразу вспомнила, где нахожусь. Один голос принадлежал Филиппу, второй мне был незнаком. О чем говорили, не могла разобрать, но догадывалась, что обо мне.
Я встала с кровати, стараясь не шуметь. Чувствовала себя, как после продолжительной болезни — слабость во всем теле мешала двигаться уверенно, приходилось держаться за стены. Но сильнее слабости во мне жила уверенность, что очень важно подслушать, о чем говорят. И что от того, смогу ли я это сделать, каким-то образом зависит моя жизнь.
Спасибо двери, которая не скрипнула, когда я выходила на лестницу. Голоса стали громче.
— Говори тише, она может проснуться, — услышала я предостережение Филиппа.
— Ты должен сегодня же вернуть ее обратно.
Говорящий был зол, как поняла по интонации и стальным ноткам. Слова чеканил, и голос его не слушался, говорить тише не получалось.
— Я никому и ничего не должен! — Филипп не уступал ему в упрямстве. Я прямо представила, какое сейчас у него надменное выражение лица. — Забыл, с кем разговариваешь?
— Ты нарушаешь закон, — настаивал собеседник.
— Ей необходимо восстановить силы. Передай главе, что мы пробудем здесь два дня.
— А чего ты с ней возишься? — в голосе мужчины появилась подозрительность. — С каких это пор тебя волнует состояние жертвы?
Меня передернуло от этого слова. Опять вспомнила свой сон. О чем хотел предупредить меня Виталя?
— Повторяю, — медленно процедил Филипп, и прозвучало это угрожающе, — не нужно мне указывать, как поступать. Через два дня я верну ее, и процедура продолжится…
Вот, значит, как он решил? Два дня меня подпитывать свежим воздухом и волей, чтобы потом опять заточить в подземелье и вытягивать жизненные соки?
Силы оставили меня, и я с трудом вернулась в кровать. В голове лихорадочно бились мысли — что предпринять, как выпутаться из всего этого? Помогать мне никто не собирается, это я сейчас отчетливо поняла. Все манипуляции Филиппа были нацелены на продление пытки, на извлечение еще большей выгоды из моего организма. Я понимала, что собираются меня медленно убивать. Если я не воспользуюсь возможностью бежать сейчас, другая уже вряд ли представится. Но для того, чтобы бежать, нужно окрепнуть. В теперешнем состоянии я не смогу пройти и нескольких метров в заснеженном лесу. О том, как буду выбираться из леса, я предпочла не думать. В конце концов, не вижу разницы между замерзнуть в лесу и сгнить заживо в неволе, крутя ненавистные палочки. Первое даже казалось предпочтительнее.
