— Садись, — велела мне баба Агата, похлопав по обыкновенному пню возле такого же пня, только намного большего диаметра, служившего столом.
К слову, вся мебель в комнате была сделана из таких вот пней. Даже кроватью ей служили несколько пней пониже и пошире, составленных вряд и накрытых чем-то типа перины. Только сундук за занавеской не вписывался в общую картину. Но мне тут нравилось. Приятно пахло древесиной и травами, пучки которых были развешаны повсюду.
Стол стоял рядом с печью, и я почувствовала жар от нее, когда опустилась на самый ближней к ней пенек.
— Ешь, — старуха придвинула ко мне деревянную тарелку, полную картошки, тушеной с настоящим мясом. Заметив мой восторг, смешанный с удивлением, Агата опять захихикала. — Браконьерствую понемногу. Не могу есть их суррогаты.
— А много вас тут? — я обвела глазами комнату, но имела ввиду всю поверхность земли.
Она поняла меня правильно.
— Может и есть кто еще, но точно не из нашей колонии. Из нашей я одна такая.
— Какая? — уточнила я, понимая все меньше и не переставая уплетать за обе щеки жаркое, запивая киселем.
— Непокорная, — снова рассмеялась баба Агата. — Меня Филипп вывел сюда, когда стала совсем немощная и больше ни для чего непригодная.
— Филипп?! Но как же?..
— Да, деточка, Филипп. Знаю, что ты сейчас думаешь. Как может такой фанатик поддаться чувству. Но когда выбирать приходится между тем, кого любишь очень и чувством долга… в общем, ему не позавидуешь. Он и сейчас считает, что поступил очень скверно. Но, думаю, поверни время вспять, предложи ему изменить все и оставить меня там умирать, он сделал бы так же.
— Вы его так сильно любите и все же не хотите видеть?
— С чего ты взяла? — вытаращила она глаза, как тогда в лесу, и у меня холодок побежал по спине, такая страшная она в тот момент стала. — Да я бы все отдала, чтобы увидеть его еще хоть разок, но не ходит он ко мне. Один раз всего явился, когда силой призвала его, по делу. И после этого снова ни ногой.
Так, о том, как она его призывала, я уточню позже. Сейчас меня больше интересовало другое.
— Но я же своими ушами слышала, как вы сейчас с ним разговаривали?
— С ним? Ах, это… Так то Савелий был, брат его, изверг проклятый. Мой второй сын — старший.
— Как Савелий? А голос… так похож.
Савелий. Я пыталась припомнить, как он выглядит? Очень похож на Филиппа, только более мощный и сильный. И лицо его намного грубее, словно высечено из камня. Волосы такие же черные, только Филипп распускает их, а Савелий в тот единственный раз, когда видела его, был с хвостом. И глаза… Меня даже передернуло, стоило вспомнить, как он тогда смотрел на меня. Льдистый холод с примесью злобы и еще чего-то.
— Он — настоящее отродье, — с печалью в голосе произнесла баба Агата. И я сразу поняла, что и старшего сына она тоже по-своему любит, как и он ее, судя по всему. — Родила я его от настоящего садиста, которому меня отдали в ублажительницы. Только для этого я и нужна была ему. Как только появился Савелий на свет, отец забрал его у меня и вышвырнул, как ненужную вещь. Наверное, тогда бы я и сгинула в тех казематах, если бы не выяснилась, что дети у меня рождаются, наделенные редким даром… — она запнулась, — но это неважно. В общем, за это глава совета сделал меня своей ублажительницей, и на свет появился Филипп. У них с Савелием разница два года. Отец Филиппа не такой суровый, как тот, первый. Он разрешил мне быть при сыне, но и работать заставил, как всех остальных. Младшего сына я растила до шестнадцати лет. Он любил меня, конечно, но во всем подражал отцу. Поэтому, не воспротивился, когда и тот меня вышвырнул. Но, правда, потом он помог мне бежать.
— Получается, что Савелий ищет меня? — рассуждала я, забыв уже про Агату. — Но это значит, что Филипп доложил о моем бегстве.
Конечно! Разве могла я мечтать о другом? Скорее всего, не найдя меня утром в комнате, доме, Филипп сразу же отправился к совету сообщить о моем бегстве. И теперь на мои поиски отправили Савелия.
— А он кто? — спросила я, вспомнив про Агату и заметив, что наблюдает она за мной очень пристально.
— Савелий-то? Начальник стражи он. Самый лютый из всей ихней шайки. Он бы и меня сдал им, если бы не придумал, как можно использовать тут, на поверхности, — она снова вздохнула. — А Филипп… не жди его любви, девушка, — она посмотрела на меня очень ясными глазами. — Не сможет он, потому что слабый. Мечется он по жизни между природной мягкостью и врожденным фанатизмом. Глазом не моргнет, принесет тебя в жертву. Потому что ты женщина и чужая.
— А откуда вы знаете?..
Я ей ничего не рассказывала. Савелий тоже об этом не упоминал. Так откуда же она может знать, что я из другого мира?
— Вот мы и подошли к самому главному, то, что ты должна знать, — кивнула Агата и облокотилась на стол. — Для этого я и привела тебя сюда.
ГЛАВА 15
— Сначала ты должна узнать, где оказалась, что это за мир, так похожий на ваш, но только на первый взгляд.
У меня было столько вопросов, на которые, чувствовала, сейчас получу ответы, что я даже заерзала от нетерпения. Мне хотелось их задать все сразу. Но кажется, Агата и сама об этом знала, и беседа наша предполагалась долгая, неспешная. Самым разумным в данной ситуации я сочла засунуть свое нетерпение поглубже и внимательно ее слушать, не пропустив ни слова.
А она не торопилась продолжать. Для начала встала, кряхтя, подошла к двери и задвинула массивный засов.
— Это чтобы никто не помешал, да тебя не увидел, — объяснила она, возвращаясь к столу. Я уже к тому моменту готова была лопнуть от нетерпения. — Представь себе муравейник, густо населенный, — посмотрела она на меня, и в глазах ее я заметила вековую усталость. — Только муравейник этот кипит жизнью внутри, а снаружи гладкий ровный, без единой трещинки. Только избранным самцам разрешено выбираться на поверхность, вдыхать свежего воздуха. Кому-то это право дадено в силу рождения, а кто-то заслужил ратными делами. Но кучка этих величественных муравьев остается все равно мизерной. Ой забыла, муравейник этот накрыт невидимым куполом настолько мощных заклятий, разрушить которые не в силах никто. Не ныне живущими они были наложены, не в их власти и снять. Да и желающих среди ныне живущих членов совета и прочих представителей верхушки нет. Так вот, муравейник этот и есть упрощенная модель нашей земли. Вся жизнь внутри ее, в бесчисленных лабиринтах, колониях, что сообщаются между собой. А тут, на поверхности, царит идеальная гармония, создаваемая столетиями.
Агата замолчала ненадолго, а я рискнула спросить:
— Получается, именно этот купол заклятия и не пускает всех желающих на поверхность?
— Именно, — кивнула Агата. — Только избранных пускают сквозь него и тех, кто с ними. Поэтому ты смогла выйти на поверхность с Филиппом. Но об этом чуть позже…
