— Не забудь закрыть дверь на засов, — как обычно, предупредила меня Агата. — Быстро не жди обратно. Задержусь допоздна, ложись без меня.
Она ушла, а я продолжила заниматься порученным делом. Мне нравилось возиться с травами, растирать их между пальцами и вдыхать тонкий аромат. Не все, конечно, пахли одинаково приятно, но некоторые запахи до такой степени поражали меня, что я не могла нанюхаться. У нас таких трав точно не было, иначе их бы уже давно использовали в парфюмерной промышленности. В такие моменты я представляла, как бы пахли духи, настоянные на этих травах, и с сожалением вспоминала женщин колонии, которым подобная роскошь точно без надобности. В очередной раз все в моей душе восставало против несправедливости и беспросветности жизни этих бедняжек. А их мужчин в такие моменты я ненавидела всей душой.
С травами я провозилась довольно долго. Когда закончила, поняла, что скоротала большую часть времени, и можно отправляться спать. Конечно, была бы я сейчас дома, то повалялась бы какое-то время с книгой в кровати, но тут такого добра не имелось.
Я сложила мешочки, которых собралось возле моих ног не меньше десятка, на специальную полку, подкинула поленьев в печь, как учила меня Агата, и отправилась к себе за занавеску. Только скинула платье, как услышала скрип входной двери. Все внутри меня похолодело — я поняла, что забыла запереть дверь на засов. Ни жива ни мертва стояла, не двигаясь и ожидая, что вот сейчас в доме раздастся ворчливый голос Агаты, и она примется распекать меня на тему беспечности и забывчивости. Вместо этого услышала тяжелые шаги, а через секунду едва не упала в обморок, когда занавеска отъехала в сторону, и моему взору предстал Савелий.
От страха и неожиданности я дернулась и налетела на сундук. Ударившись ногой и едва не воя от всепоглощающей боли, упала и на коленях заползла в угол, между сундуком и стеной. Панический ужас заставлял меня действовать, как ему того хотелось. Я ровным счетом ничего не соображала. Слышала только, как стучат мои зубы и видела ноги Савелия, в огромных сапогах, что не спеша приближались ко мне.
— Так и знал, что мать тебя прячет, — раздался его низкий голос.
Я продолжала трястись и смотреть на носки его сапог.
— Встань! — приказал он.
Даже если хотела бы это сделать, не смогла бы. Мое тело перестало на время быть моим, я его вообще не чувствовала.
— Встань, кому говорят! — повторил Савелий, и в следующий момент ухватил меня за волосы и резко потянул вверх.
Из глаз моих непроизвольно брызнули слезы, так стало больно. Зато я сразу почувствовала свое тело и как можно быстрее поднялась на ноги.
Савелий не торопился выпускать мои волосы, но хватку ослабил. Боль отступила, и я могла уже больше не закидывать голову назад, упираясь ею в стену. Зато теперь мой взгляд уткнулся в его грудь. Под распахнутой курткой и рубахой с вырезом чуть ли не до пупа я разглядела бугры мышц. Чуть выше видела мощную шею и выпирающий кадык. Дальше я бы смотреть не рискнула, если бы он не выпустил мои волосы и не схватил за подбородок, поднимая его вверх.
С ужасом взирала в его серые прозрачные глаза. Вот, что еще было совершенно разное у них с Филиппом. Глаза! У Филиппа они были темно-карие, почти черные, а у этого светло-серые, замораживающие.
Какое-то время Савелий изучал мое лицо. Он стоял так близко, что мне не хватало воздуха. Взгляд его не выражал ничего хорошего. Казалось он только и делает, что сдерживает себя, чтобы не прихлопнуть меня на месте, как назойливую муху.
— Собирайся, — наконец, сказал он, выпуская мой подбородок и отходя в сторону. — Я отведу тебя в колонию.
Реакция моя была молниеносной. Я даже не успела подумать, как метнулась к занавеске с твердой намеренностью бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого дома и от того, кто в нем сейчас находился. И я бы успела выскочить за дверь, если бы Савелий в последний момент не ухватил меня за ворот сорочки. Теперь уже шею пронзила острая боль, и я услышала, как затрещала легкая ткань. С ужасом сообразила, что сорочка порвалась спереди, строго по шву, обнажая плечо и грудь. Савелий это тоже увидел и застыл на месте.
Я лихорадочно пыталась прикрыться, но мне и этого не дали сделать. Одним рывком Савелий дорвал сорочку донизу и скинул обрывки ткани с моих плеч. Я осталась перед ним совершенно нагая. Его лицо из угрожающего превратилось в страшное. Он стоял рядом и пожирал меня глазами. Я видела, как двигается его кадык, когда он периодически сглатывал. Невольно ощущала, как напряглись мои соски и потяжелел низ живота. Ненавидела свое тело лютой ненавистью за реакцию на чужую неприкрытую страсть.
Плохо соображая, что делаю, во власти страха и возбуждения я попятилась в сторону. Савелий последовал за мной, сокращая расстояние между нами. Наткнувшись спиной на стену, я запаниковала по-настоящему. Следующую попытку к бегству он пресек, схватив меня за шею и сильно сдавливая ее, так что я почувствовала удушье и на глазах выступили слезы.
— Я бы мог удавить тебя прямо сейчас, — прорычал он, подходя ко мне еще ближе, касаясь моего тела своей одеждой. — Свернуть эту хрупкую шею, как глупой курице…
Наверное, Савелий вовремя опомнился, или мой вид, хватающей ртом воздух, ему намекнул, потому что в следующий момент он разжал пальцы, и я смогла свободно вздохнуть. А еще через секунду я почувствовала его губы на своих губах, а его рука больно сжала мою грудь.
Что творило мое тело в этот момент! Оно откликнулось на поцелуй жаркой волной страсти, которая больше напоминала животную, нежели человеческую. Я готова была откусить себе язык, который по собственной воле ответил на ненавистный поцелуй. Сознание прострелила мысль, что уже однажды я испытывала подобное, но она так же быстро улетучилась, сметаемая новой волной страсти.
Рука Савелия перестала терзать мою грудь, доводя до безумия, и двинулась ниже, пока не проникла в центр сосредоточия всех моих желаний. Ушам своим не поверила, когда поняла, что из моего горла вырвался стон. Вот тут уже я не смогла оставаться бездейственной, заставляя включиться мозг и побороть желание. Я уперлась Савелию в грудь и резко оттолкнула от себя. Он потерял бдительность, и я отскочила в сторону. Какое-то время он ничего не предпринимал, видимо, пытаясь привести мысли в порядок. Лишь взгляд его продолжал блуждать по моему телу, на которое я уже натягивала платье.
— Одевайся, — проговорил Савелий, окончательно приходя в себя. — Жду тебя на улице. И без фокусов, иначе придушу, — выплюнул он, развернулся и скрылся за занавеской.
Какое-то время я стояла и лихорадочно соображала, что же можно предпринять. Глянула на окно в своей половине, но тут же отбросила эту мысль. Ведь все равно не смогу убежать. Оставалось только подчиниться. Но от мысли, что придется вернуться под землю, я покрывалась холодным потом. Точно знала, что ничего хорошего меня там не ждет. Скорее всего, мне светит быстрая смерть от истощения. Уж они-то постараются оперативно высосать из меня остаток жизни.
Поняв, что вынуждена подчиниться, я принялась одеваться. Все это время мой мозг не бездействовал, копаясь в воспоминаниях. Что-то здорово отвлекало меня даже от мысли о неминуемой смерти. Что-то только что произошло… Странное, знакомое… Знакомое! Точно! Его губы! Я уже чувствовала их прикосновение, и было это тогда, когда ночью меня звал голос Филиппа. Так вот кто это был? Савелий? Именно он тогда хотел меня изнасиловать, а Филипп спас. Получается, он извращенец какой-то, и недавний эпизод это только подтверждает.
