Я уже обувала валенки, когда снова появился Савелий.
— Мне тебя силой отсюда вытаскивать? — слава Богу, спокойно проговорил он. — Пошевеливайся, путь нам предстоит долгий.
Я подумала про Агату, что надо бы как-то предупредить ее, но писать тут было нечем и не на чем, да и прочитать она вряд ли сможет.
— Твоя мать будет волноваться, — предприняла я последнюю попытку, неспешно застегивая куртку и надевая на голову капюшон.
— За нее не переживай, — усмехнулся он. — Я сам ей все расскажу.
В его голосе прозвучала явная угроза, и я с опозданием подумала, а не достанется ли Агате за то, что прятала меня от совета? Но, с другой стороны, он же ее сын. Неужели выдаст собственную мать? Тут я не знала даже, что предположить. Судя по всему, они на все способны.
И дальше тянуть время было нельзя. Я понимала, что лелею призрачную надежду на возвращение его матери. Уж она точно бы нашла способ спасти меня. Но чуда не произошло. Когда Савелию надоело ждать, он схватил меня за руку и силой выволок из дома. Морозный воздух проник в легкие, и в первый момент я едва не задохнулась. Тут по-прежнему не было ветра, и звезды не освещали небосклон, но как же приятно было оказаться на улице!
— Иди за мной, — велел Савелий и первый ступил на тропинку.
Какое-то время я шла и оглядывалась. А ну как Агата вернется… Но вскоре ее маленьких домик скрылся и виду. Прощай относительная свобода, и все то, что с ней было связано. Прощай Агата, ее я уж больше точно не увижу. Но какое-то время, пока жива, я буду хранить о ней теплые воспоминания. Замечательная старушка, хоть и с заскоками.
Савелий не оборачивался, пер вперед, как танк. Интересно, его даже не интересует, успеваю я или нет? Или он итак знает, что тащусь я за ним, как овца на заклание? Ради эксперимента я остановилась. В ту же секунду остановился и он. Хоть в лесу и было темно, я разглядела опасный блеск его глаз, когда он повернулся ко мне лицом.
— В чем дело? — голос его грубо прорезал безмолвие, не нарушаемое даже скрипом снега под нашими ногами.
— Мне надо отойти, — как-то вдруг нашлась я. Природной потребности не испытывала именно сейчас, но это была единственная возможность попробовать сбежать от него.
— Зачем? — не понял он сперва, а потом спохватился: — Ах, это?.. Идем…
Он схватил меня за руку и потащил за собой, сворачивая с тропинки. Ноги наши сразу же провалились в снег. Я начерпала его полные валенки, но вырваться не смогла — Савелий еще сильнее сжал мою руку. Придурок чертов! Сам в сапогах по колено, а мне теперь с мокрыми ногами идти.
— Здесь! — указал он мне под дерево, возле которого мы остановились.
— Что здесь? — не поняла я.
— Здесь делай свои дела, — ответил он, и в голосе его прозвучало раздражение.
— А ты? Будешь глазеть на меня?
Да что же это за дикие нравы! Как, он думает, я буду справлять нужду под его пристальным вниманием?
— Естественно, — теперь он уже ухмылялся во всю ширь. — Не стянешь штаны сама, я помогу тебе.
Мне вдруг подумалось, что он ненормальный, буйно помешанный. Стало так страшно, что я едва не описалась. Вот и появилась та самая естественная потребность, которую я симулировала пару минут назад.
— Вижу ты так замерзла, что вряд ли справишься с застежкой, — снова заговорил Савелий, и рука его коснулась пояса моих брюк. Его ледяные пальцы проникли за толстую ткань и обожгли живот. Я взвизгнула и отскочила.
— Убери руки. Я сама… — к тому времени я уже настолько хотела в туалет, что руки сами принялись расстегивать штаны. Иначе, не только моим ногам быть мокрыми. — Пожалуйста, отвернись, — взмолилась я, чувствуя, что готова разрыдаться от бессилия.
— Черт с тобой, — выдохнул Савелий и нехотя развернулся на сто восемьдесят градусов.
Мне уже было не до деликатности и стеснения. Захоти он сейчас повернуться, я бы не смогла остановиться. Но, слава Богу, он этого не сделал.
На обратном пути к тропинке он уже не тащил меня за руку. Я старалась наступать в ямки от его ног. Но, собственно, сильнее мои ноги промокнуть уже не смогли бы, я чувствовала, как в валенках таит снег и хлюпает влага.
Попрощавшись с последней возможностью бежать, я решила пойти другим путем и поговорить с Савелием. Как только мы вышли на тропинку, я схватила его за руку и заставила развернуться в свою сторону.
— Послушай, — начала я, понимая, что ни слов у меня нет подходящих, ни голос мой не звучит уверенно. — Ты же понимаешь, что ждет меня там? — я сделала паузу, но он продолжал хранить молчание. — Верная смерть. Тебе не жалко меня? — выпалила я первое, что пришло в голову.
Савелий какое-то время продолжал молчать, разглядывая меня. Я даже стала сомневаться, что моя пламенная речь достигла его сознания. А может он и думать вовсе не умеет? Тупой, как сибирский валенок? И следующая его фраза подтвердила мои опасения:
— Заткнись и иди за мной!
Вот и все. Парламентер из тебя, Фаина, никудышный.
ГЛАВА 17
Наш бесконечный поход напоминал мне тот день, когда проснулась я в лесной избушке и первый раз увидела Филиппа. Тогда мы тоже шли долго, практически без остановок. Только кругом царила золотая осень. Погода радовала теплом, солнце грело еще по-летнему, воздух был насыщен духмяным ароматом. И тогда перед собой я видела статную фигуру Филиппа. Мне так нравилось смотреть на него, что даже усталости не ощущала.
А если бы сейчас передо мной не шел Савелий — широкий, как буйвол? Даже его походка мне напоминала этого опасного животного, когда он наклоняет голову вниз, смотрит исподлобья и бьет копытом, готовый к броску. Если бы вдруг на его месте оказался Филипп, почувствовала бы я облегчение? Скорее всего, нет. Тогда я еще не знала, кто он, куда и зачем меня ведет. А сейчас… какая мне разница, кто сопровождает меня в последний путь? Да, Савелий не такой красивый и нежный, но суть-то у них одна, только выражается по-разному.
Я устала. До такой степени, что еле переставляла ноги. Несколько раз спотыкалась на ровном месте и падала. В такие моменты мне даже не давали отлежаться — грубо хватали за шкирку и ставили на ноги, заставляя идти дальше. Я чувствовала, как мерзнут мокрые ступни в валенках и интуитивно желала простудиться до такой степени, чтобы заболеть и умереть. Только быстро. Не допусти Господь, чтобы я долго мучилась перед смертью.
В какой-то момент я в очередной раз упала. Савелий снова поднял меня, но я опять как мешок повалилась в снег. Ног я уже к тому времени не чувствовала совсем.
— Вставай! — навис он надо мной. — Не притворяйся тряпичной куклой.
— Не могу, — простонала я. — Не видишь, что я правда не могу больше идти?
За все время нашего путешествия это было первое подобие диалога. Весь остальной путь мы проделали в молчании.
