— А вы встречались? — удивилась я.
— Не в этой жизни, — грустно улыбнулась она, мечтательно глядя поверх моей головы. Я даже почувствовала себя осиротевшей, когда эти огромные глаза лишили меня своего внимания. — Он — моя половинка, лучшая… И она умерла вместе с ним, — снова посмотрела она на меня, согревая взглядом. Удивительная женщина! Одним своим присутствием она умудрилась сделать так, что я на время забыла о своем плачевном состоянии.
— Вы его любите? — прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Впервые за все время моего пребывания здесь, я жалела не себя.
Она молчала, но слова и не нужны были. Я все читала в ее глазах, наполненных любовью. И почему-то мне стало стыдно расспрашивать ее дальше, словно я вторгалась во что-то настолько личное и сокровенное. Боже мой! Почему же ты допустил, чтобы эти два сердца потеряли друг друга? Могла бы я мечтать о лучшей жене для своего брата?
— Как ты себя чувствуешь? — теплая рука Анны коснулась моей щеки, стирая одинокую слезу.
— Я не знаю, — честно ответила я. — Ужасно болит голова, стоит пошевелить ею. А всего остального я не чувствую…
— Мы специально зафиксировали твою голову, — кивнула она, вмиг став серьезной. — Нужно потерпеть… Я принесла снадобье, которое уменьшит боль.
Я почувствовала, как моих губ что-то коснулось.
— Выпей, — сказала Анна, вставляя мне в рот соломинку. — Оно горькое, но очень действенное.
В рот полилась горечь, как желчь, которую помнится я пила в детстве, когда меня тетка лечила от чего-то, кажется от боли в животе. Благо, снадобья было всего несколько глотков, которые я заставила себя сделать. Тошнота прошла, не успев зародиться, и в голове чудесным образом прояснилось. Боль отступила моментально. Анна поняла это по выражению моего лица и радостно улыбнулась.
— Полегчало? Действие снадобья сохранится часов пять, а потом я снова приготовлю его. Не волнуйся, оно совершенно безвредное. Много лет мы вырабатывали его состав, прежде чем начать пользоваться. Оно нам здорово здесь помогает…
Мне обо многом хотелось ее расспросить, но навалилась такая усталость, словно я только что одна разгрузила вагон. Глаза отказывались держаться открытыми, и сознание принялось растекаться, как масло по сковороде.
— Я добавила в снадобье снотворное, чтобы ты поспала. Нужно беречь силы… — откуда-то издалека донесся смутно знакомый голос. Но к этому моменту я уже практически спала.
Все тот же тусклый свет и потрескавшийся потолок стали свидетелями моего пробуждения. Сколько прошло времени? Утро сейчас, день или вечер?.. Почему Алексей до сих пор не вернулся? Наверное, путь не близкий от поселения повстанцев до колонии. Некстати вспомнилось, как долго мы шли с Савелием, когда он вел меня к яме. С тех пор все так изменилось, что я уже не могла восстановить в памяти, что чувствовала тогда. Но я ходила, владела собственным телом. А сейчас. Сейчас я даже нужду не могу справить самостоятельно. Если Алексей мне не поможет, попрошу его лишить меня жизни. Конечно, он будет сопротивляться, но должен же понять, что это нельзя назвать жизнью. Даже если меня наконец-то все оставят в покое, что мне это даст. Ровным счетом ничего. Кроме того, я сейчас обуза для еще кого-то. Да и какой смысл во всем этом? Никто ровным счетом не станет жалеть обо мне. Ну разве что Алексей, да и то недолго. Через время он забудет о своей влюбленности и начнет новую жизнь, занимаясь все тем же — забирая красоту у несчастных жительниц этой колонии.
Анна пришла, когда я уже отчаялась кого-нибудь увидеть и решила, что все меня покинули. Ох как мне не понравилось ее лицо! Маска скорби сделала его некрасивым и особенно болезненным.
— Что случилось?
— Ты спала почти сутки. Бедняжка! До чего они тебя довели. Организм твой полностью износился. Но ничего, сейчас я тебя накормлю, и ты сразу почувствуешь прилив сил…
Что она говорит? Почему не смотрит на меня? И движения все такие суетливые, нервные.
— Анна, посмотри на меня! — громко велела я. — Что случилось?
Я буквально утонула в темном грустном омуте. Уверена, что по телу побежали мурашки, только почувствовать их я не смогла. Зато явственно ощутила, как от ужаса и предчувствия чего-то ужасного на голове зашевелились волосы. Теперь я уже боялась услышать правду…
— Алексей… — промолвила Анна, и в голосе ее я различила слезы. — Он не придет.
— Что с ним?
Можно было и не спрашивать. Я уже обо всем догадалась.
— Его схватили и… казнили, — совсем тихо добавила она и заплакала. Я лишь слышала приглушенные рыдания, лица Анны не видела. Лишь кровать содрогалась в такт ее всхлипываниям.
Алексея казнили? Боже мой! И в его смерти повинна я одна. Пусть все закончится прямо сейчас. Господь или духи этого мира, сжальтесь над всеми нами, заберите мою жизнь прямо сейчас, пока я не успела навредить еще кому-то. Меня душили рыдания, ком в горле разрастался и дышать становилось все труднее. Мне было так плохо, как никогда до этого. Леша умер. Больше никогда я не увижу его доброе влюбленное лицо. Он умер из-за меня.
— Почему? Почему его казнили? Так быстро?..
Какое-то время в комнате стояла тишина. Я понимала, что Анна пытается успокоиться и привести себя в порядок. Минуты текли медленно и казались часами. Я настойчиво хотела услышать ответ на свой вопрос, но не торопила ее, кусая губы.
— Всех, кто пересекает границы нашего поселения, ждет смерть в колонии. Это закон, — наконец заговорила Анна. — Мы для них изгои, в жизнь или вернее существование которых они не вмешиваются. Но никому из их мира нельзя приходить к нам. Это карается моментальной смертью.
— Но почему вы тогда разрешили ему вернуться?! — выкрикнула я, чувствуя, как что-то внутри меня прорвалось. Поток слез хлынул из глаз. Я захлебывалась и больше не могла говорить.
— А разве мы могли ему помешать? — теперь Анна смотрела на меня с грустной улыбкой. — Неужели ты не понимаешь, что он сознательно пошел на риск, ради любви к тебе?
Если бы я и с могла что-то ответить, помешал шум борьбы и громкие голоса за дверью. Анна встрепенулась и натянулась, как струна. А я отчетливо различила голос Савелия. Слов не разобрала, да и зачем. Вот теперь точно все!
ГЛАВА 22
— Только не это! — пробормотала Анна и вскочила с ложа.
Она замерла, прислушиваясь к звукам за дверью. А там уже завязалась настоящая драка. Удары чередовались с возгласами боли. Что-то падало, билось о стены… Голоса Савелия я больше не слышала, но догадывалась, кто выйдет победителем в схватке.
— Кажется, твой брат пожаловал, — усмехнулась я, испытывая странное равнодушие.
Стоит ли удивляться, что он пришел сюда за мной? Такие, как он, не отступают и доводят дело до конца. Для него долг превыше всего.
— Он мне не брат, — сквозь зубы процедила Анна.
