— Думаю, не стоит, — пробормотала я. Вспоминать Филиппа было противно. — Кажется, он сам себя наказал.
Сама не знаю, почему так решила. Наверное, потому что физически ощутила всю силу разочарования, испытанного им. Так ему и надо, поделом ему. Кроме того, что-то мне подсказывало, что и Роза больше не будет смотреть на него с таким обожанием. Помню, как шокировала ее расправа надо мной.
Пользуясь тем, что чувствовала я себя отлично, Савелий, невзирая на возражения Агаты, утащил меня ночевать в свой охотничий домик. Не могу сказать, что была против. Может и посопротивлялась, но больше для виду. На самом деле, я минуты считала, когда смогу остаться с ним наедине.
В этот раз все было еще лучше, чем в первый. И хоть Савелий обращался со мной еще более бережно, такой глубины ощущений я еще никогда не испытывала. Когда он ласкал меня, казалось, что только так это и может быть — прекрасно, ярко и неповторимо. А куда подевалось мое стеснение? Я позволяла ему все! И наслаждалась его ненасытностью. Сколько раз прикусывала себе язык, с которого готовы были сорваться слова любви. Не время, еще не время. Не знаю почему, но думала я именно так. Мне казалось, что я итак слишком откровенно выказываю свои чувства к нему. Что если отпугну, проявлю излишнюю настойчивость?
И совсем чуть-чуть меня огорчало, что со своей стороны он тоже не делал никаких признаний. Хоть я и видела, каким чувством светятся его глаза, как постепенно из них уходит холод и разгорается жаркий огонь, мне этого было мало. Я хотела услышать слова любви. Но видимо, ни для чего еще не пришло время.
Поздно вечером, лежа, тесно прижавшись к ставшему таким родным плечу, я рискнула заговорить на не дающую уже давно мне покоя тему.
— Хочу попросить тебя кое-о-чем…
Если честно, я боялась заводить разговор на эту тему. Не знала, какая может последовать реакция.
— Ну говори, чего же ты? — склонился Савелий надо мной и припечатал мои губы поцелуем.
— Обещай, что не рассердишься…
— Даже если захочу, не смогу этого сделать, — перевернул он меня на спину и накрыл своим телом.
Как-то так получилось, что продолжить разговор мы смогли только через час, после того как удовлетворили новую волну взаимной страсти.
— Так и о чем ты хотела поговорить?
Он дурачился, а мне было не до шуток. Разговор предстоял серьезный.
— Можешь сделать кое-что для меня? — подумав несколько минут, как начать, решилась я.
— Ты говоришь загадками. Что именно? — Савелий посерьезнел, и мне стало еще страшнее.
А была-не была, решилась я и выпалила:
— Приведи Анну. Пора помирить мать с дочерью.
И тишина… Повисла она ни на минуту или на две. Воцарилась она надолго. Все это время Савелий хмурился и сосредоточенно рассматривал потолок. Нужно отдать ему должное — ожидаемой взбучки не последовало. Я опасалась, что первое, что услышу, так это то что лезу не в свое дело.
— Это будет не так-то просто сделать, — наконец-то заговорил он.
Я не перебивала, ждала продолжения, объяснений.
— Анна росла без матери, — развивал Савелий мысль. — С рождения, понимаешь? Кроме того, она не станет слушать меня… Да и согласится ли Агата?..
Об этом я как-то не подумала. Само собой подразумевалось, что мать захочет увидеть дочь. Но если поразмыслить, насколько сознательно она от нее отказалась, то, возможно, я и ошибаюсь. Но нет. Я же отчетливо слышала тоску в голосе Агаты. И пусть она никогда и никому не признается, но любит свою дочь уже потому, что родила ее. Может, не с самого рождения, но полюбила потом, в этом я уверена.
— Давай, просто попробуем, — предложила я.
— А зачем? — задал Савелий вполне правомерный вопрос.
Еще бы у меня был на него ответ. Только чувствовала я, как это неправильно, когда два настолько родных друг другу человека не видятся десятилетиями.
В общем, я выбила из Савелия обещание, что сходит он к Анне и поговорит о матери. От ее решения все и будет зависеть.
Агата настояла на двух сеансах терапии в пещере. Как я ни сопротивлялась, Савелий дотащил меня туда все так же на руках. Пришлось мне окунаться в ледяную грязь и вариться в кипятке. Агата стояла на своем, уверяя, что только это и близость духов помогут мне окончательно встать на ноги.
Все это время Савелий был рядом, не отходил от меня ни на шаг. Правда однажды, когда собирался умыкнуть меня в свою избушку, сильно поругался с Агатой. Мать кричала на него, что своей похотью он сведет меня в могилу. Я сгорала от стыда за занавеской, но в их спор не вмешивалась. Ну разве могла я признаться, что часы близости с ним казались мне самыми прекрасными, наполненными абсолютным счастьем? Сын тогда уступил матери, правда дулся на нее и на меня заодно. А вечером повел меня на прогулку и чуть не зацеловал до смерти, вкладывая в поцелуи всю свою страсть.
Если честно, я его не узнавала, но любила все сильнее. А больше всего мне нравилось каждый раз, когда встречаю его взгляд, читать в нем неприкрытую страсть. Как бы мне хотелось назвать это любовью, но я не решалась. Все-таки, любовь это нечто более глубокое и вечное. Но я надеялась, а куда мне было деваться.
Как-то раз Савелий ушел и отсутствовал до самого вечера. И если раньше я не задумывалась, то сейчас, сидя в одиночестве, мысли мои утекли в направлении колонии. Интересно, что он сказал им, где пропадает? Наверное, у них тоже есть что-то типа отпусков. Возможно, для всех он сейчас находится в отпуске. Не хотелось думать, что там уже знают о его отношении ко мне. Хотя, почему-то именно сейчас вспыхнули сомнения. Червячок заполз в душу и начал грызть ее. Что если все это сплошное притворство с его стороны? Вдруг, в нем живет артист, и он только разыгрывает чувства и заботу. А сам только и ждет подходящего момента, когда можно будет вернуть меня в колонию и отдать на суд совету. От этой мысли мне поплохело настолько, что встречала Савелия я с температурой и лежа в постели.
— И как это называется? — подлетел он к моей постели и схватил за руку. — Простудил я тебя, да?
— Все хорошо, не волнуйся, — через силу улыбнулась я, хоть голова и раскалывалась от боли. — Просто недомогание.
Он наклонился и припал к моим губам, невзирая на слабые протесты. А если это и правда простуда, ведь заражу же его!
— Меня зараза не возьмет, — рассмеялся он, когда я высказала опасения. — Зараза к заразе не пристает, — совсем как в моем мире, пошутил он.
Сейчас глядя на него, я подумала, что зря только накручиваю себя. Ну не может человек так притворяться. Испуг Савелия был неподдельным.
Шум за занавеской привлек мое внимание.
— У нас гости? Кто-то пришел с тобой? — удивилась я и перешла на шепот. Сразу же стало страшно. Ведь кроме Савелия и его матери, друзей у меня тут больше не было.
