У Максима Анатольевича, как и у каждого обладателя столь ценного магнитофона, имелись и кассеты, только с иностранными фильмами. Несмотря на ужасное пиратское качество и каркающий голос Володарского, зажимающего нос прищепкой, фильмы смотрели, раскрыв от восторга рты. Молодежь любила ужасы про мертвецов или с Брюсом Ли, или эротику — «Греческая смоковница» и «Эммануэль». А комедии в стиле «Полицейской академии» или «Назад в будущее» пользовались особенной популярностью. Сейчас нам бы качество картинки показалось поганым, звук — еще более отвратительным, а тогда это было чудом техники — вместо надоевшей передачи «Сельский час» или «Прожектор перестройки» включить тот фильм, который ты хочешь посмотреть.
Максим Анатольевич не довольствовался простым зарабатыванием денег, он хотел иметь больше. Из-за несовместимости отечественных телевизоров и импортных видеомагнитофонов, восторг от просмотра иностранных фильмов был зачастую несколько омрачен отсутствием цвета. Тогда телемастер вставил самодельный декодер в телевизор, получил цветную картинку, и его видеосалон стал еще более популярен. Конечно, не все проходило гладко. Отечественная милиция часто устраивали облавы. Обычно те использовали хитрый приемчик: подходили к квартире, выключали электричество на щитке в коридоре и только потом стучали в дверь. Какой был эффект? А очень простой — хозяин физически не мог достать и запрятать кассету из видеомагнитофона, к примеру, с порнографией, просмотр которой преследовался законом. Все улики были на лицо, как говорится. Но наш Максим Анатольевич умел договариваться с законными представителями власти.
Через год он уже показывал фильмы в вагоне электропоезда пригородного следования, а через два — владел видеобаром, где в цивильных условиях с бокалом вина и в обнимку с девушкой можно было посмотреть зарубежные видеоклипы.
Сейчас ему исполнилось пятьдесят пять лет, и он с уверенностью мог сказать, что всего в жизни добился сам. Видеосалоны канули в Лету. Теперь он являлся официальным дистрибьютером в России ведущих марок женских гигиенических средств, памперсов, парфюмерии. У него имелось несколько фитнес-салонов в городе, пара оздоровительных центров специально для женщин.
Он зарабатывал на женщинах, к которым относился с неприятием, близким к отвращению, как к испортившейся, несъедобной, грязной пище, как к итальянскому сыру кассу марцу, содержащему живые личинки насекомых, или китайскому деликатесу «тысячелетнее яйцо» — вареному утиному яйцу балют, в котором уже сформировался плод с оперением, клювом и хрящами.
Его неприятие носило форму самосохранения. Он считал, что женщинам нужны только его деньги. Любовь он в принципе отвергал, называя ее преследованием похотливых целей. От представительниц прекрасного пола требовал единственное — тело, которое называл воротами, открывающимися толщиной его кошелька. Ему ничего не стоило унизить даму в глазах других людей, причем, намеренно, с целью самоутверждения. Единственная женщина, к которой он испытывал чувство, похожее на уважение, была его вторая жена. Но она умерла больше двух лет назад. После этого, неприятие женского пола только усугубилось.
Максим Анатольевич с нетерпением смотрел на секундную стрелку наручных часов. Пять минут уже практически истекли. Он готовился задать новую трепку Веронике, если та опоздает хоть на минуту. Но тут ему не повезло. Проявив истинный талант по быстроте приготовления завтрака, Вероника внесла в огромную гостиную тяжелый поднос. Она торопливо расставляла перед хозяином пышный дымящийся омлет, поджаренные тосты, масло, повидло, тонко нарезанные сыр и ветчину и чашку горячего кофе без молока. Хозяин следил за ее умелыми движениями, презрительно поджав губы.
— А теперь отрегулируй кондиционер. Здесь холодно, как в морозилке, — сказал он, когда Вероника уже собралась удалиться.
Та послушно взяла пульт, что лежал возле руки хозяина, и, направив его на систему, нажала одну единственную кнопку, пустив поток холодного воздуха на потолок. Карлов не обращал на нее внимания, читая газету и прихлебывая кофе. Выждав минуту, Вероника развернулась и направилась в кухню. Уже в дверях снова услышала звон колокольчика.
— Свою машину я оставлю дома. Распорядись, чтоб ее помыли к двенадцати часам. Мне она понадобится в это время, — равнодушно велел Карлов, когда Вероника снова появилась на пороге гостиной. — Да чтобы она блестела, поняла? Когда он, кстати, вернется?
— В городе пробки. Вот и задерживается.
— Еще! Сегодня вечером у нас гости. Накрой стол в гостиной к восьми часам на… — он подсчитал в уме, — семерых. Поняла? — Вероника кивнула. — Все, свободна, — закончил Карлов, пренебрежительно махнув рукой, — убирайся.
Вероника ушла, глотая слезы.
Карлов не спеша допил кофе, так и не притронувшись к еде, свернул газету и бросил ее прямо в тарелку с омлетом.
— Тупая дура! — в сердцах проговорил он. — Курица без мозгов. Да заменить некем. Да и другая будет такой же тупой.
Вероника служила в его доме уже четыре года. Ее рекомендовал Максиму Анатольевичу друг — заместитель мэра. Сказал, что лучше он вряд ли найдет. Карлова раздражало в ней все: огромная фигура, не сочетающаяся с мягкими чертами лица, покорный и трусливый характер, даже ее высокая трудоспособность порой выводила его из себя. Обычно он сдерживался, не позволял такого, как сегодня. Просто день не задался с самого утра. Ему приснилась покойная жена. Во сне она сказала только одну фразу, которая сильно напугала Карлова: «Если не перестанешь издеваться над моим сыном, я заберу тебя к себе». Проснулся он, объятый паническим страхом. Постепенно успокоился, потому как не отличался суеверием и не верил в загробную жизнь, но настроение было окончательно испорчено, вот и сорвался на Веронике.
Встав из-за стола, Карлов покинул гостиную. В просторной прихожей с массивной входной дверью главным украшением служили огромные зеркала на стенах, в позолоченных рамках. Дубовые балки по углам создавали иллюзию прочности и надежности и монолитом поддерживали потолок. Карлов аккуратно, чтобы не поцарапать каблуками, прошел по полу из мореного дуба и остановился перед зеркалом. Он повертелся в разные стороны, оглядывая совершенство дорогого темно-синего костюма, и вышел во двор.
На подъездной аллее его уже ждал черный Мерседес. Водитель услужливо распахнул заднюю дверь, куда Карлов элегантно втиснул натренированное тело. Охранник открыл автоматические ворота и машина, не спеша, выехала на проезжую часть коттеджного поселка «Гайд-парк», что находится в пятнадцати километрах от центра Екатеринбурга, на живописном берегу озера Шарташ.
— Козел! — в сердцах проговорила Вероника, глядя в окно на отъезжающую машину.
Глава 4
Илья медленно подъезжал к дому. Он взглянул на часы — время приближалось к десяти. Долго же он добирался! А все эти пробки… Из автомагнитолы механический голос сообщал последние сводки. По сведениям гидрометцентра день сегодня обещал быть аномально жарким: температура воздуха прогреется до тридцати градусов. Последний раз пятнадцатого июня в Екатеринбурге такая жара наблюдалась в пятьдесят шестом году. Интересная статистика, но какая-то бесполезная. Что ему от этих знаний?
