Герцог испытал искреннюю радость, когда очередная его жертва, вместо того чтобы отшвырнуть от себя оружие и, прикрывая руками голову, с визгом повалиться на колени перед ним, огромным, грузным и забрызганным кровью, вдруг отпрыгнула в сторону, но не попыталась бежать, а осталась стоять на месте в выжидающей боевой позе.
Это был невысокий жилистый мужчина в длинной куртке из толстой кожи, густо обшитой кусками железа. Несомненно, ополченец мастерил свой доспех сам — и подошел к этому делу с должной степенью ответственности: бесформенные железные лоскуты прикрывали грудь и живот, плечи и предплечья, даже на колени и голени шнурками были примотаны тщательно подобранные для этого части старых рыцарских лат с явными следами повреждений, полученных не один десяток лет назад. Вооружен ополченец был коротким мечом, хорошо зачищенным от засечин и наточенным, и вполне приличным деревянным щитом, изготовленным, должно быть, тоже самостоятельно. Дужан оказался не первым, с кем этот мужчина решил схватиться, судя по тому, что вместо одного уха у ополченца болтались отвратительные черно-красные лохмотья. Отбежав на несколько шагов, он остановился, поднял щит на уровень лица, так что Дужан мог видеть его пылавшие угрюмой отвагой глаза, и выставил меч в направлении герцога.
Сэр Дужан пошел на противника. В правой руке герцог держал двухлезвийный топор, в левой — длинный и мощный кинжал. Два обезумевших от страха ополченца, несшихся во весь опор сами не зная куда, неосторожно оказались в пределах досягаемости герцогских топора и кинжала. Первому Дужан снес голову, второго ударом кинжала в грудь опрокинул навзничь.
Одноухий коротко выдохнул и прыгнул на хозяина Железного Грифона, намереваясь щитом сбить его с ног. Дужан шагнул в сторону, нанеся топором скользящий удар по краю щита, и одноухий, вынужденно изменив траекторию, пролетел мимо герцога, едва удержавшись на ногах.
Пока он восстанавливал равновесие и разворачивался, Дужан, рывком закинув за спину топор, разрубил лицо подкравшемуся к нему сзади оборванцу с палицей в руках. Одноухий снова ринулся в атаку, выставив перед собой щит, но стремясь уже ударить из-под него мечом. Маневр этот был смел, но, учитывая то, что при исполнении такого выпада ополченец не сумел бы вытянуть руку на полную длину, — глуп. Герцог доказал это, встретив одноухого сильнейшим ударом топора в щит. Деревянный щит, треснув, развалился пополам. Одноухого отбросило в сторону; он ударился затылком о случившийся позади него валун и обмяк. Дужан направился было к нему, но дорогу ему преградил здоровенный парень в изодранной рубахе. Диким воплем заглушая свой страх, парень занес над головой герцога огромный двуручный меч с обломанным посередине клинком. Сэр Дужан опережающим выпадом рассек ему горло кинжалом.
Одноухий медленно приходил в себя. Герцог, остановившись над ним, взмахнул топором. Уже опуская тяжелое лезвие, он почему-то придержал руку. Удар пришелся плашмя — и одноухий захрипел, снова закатывая глаза.
«Единственный настоящий мужчина на целую орду бесчестных трусов, — подумал герцог, с трудом взбираясь на валун, — не заслуживает смерти…»
Впрочем, спустя мгновение сэр Дужан уже выругал себя за такое проявление слабости. Одноухий был враг. А значит, должен был умереть.
— Старею, — пробормотал Дужан, тяжко дыша, — дурным становлюсь. Они-то нас не больно жалели…
То, что он увидел с вершины валуна, наполнило его сердце кровавым восторгом. Уничтожая ополчение, его ратники не растеряли друг друга в кипении огромной толпы. Полтораста воинов, объединившись в несколько больших групп, кромсали беснующуюся от ужаса орду, через которую никак не могли пробиться вассальные и гвардейские отряды. А там, где прошли воины Серых Камней, земля была усеяна изувеченными телами. Даже белые валуны были забрызганы кровью до самых верхушек.
А со склонов скал, на которых находились укрепления, уже покатились камни. Грохот их был слышен даже здесь.
Герцог развернулся. Крылатые демоны, оседлавшие дальние валуны, очень не понравились ему. Но люди, сидевшие на демонах, не предпринимали никаких попыток вмешаться в ход битвы, значит, пока этих тварей можно было не брать в расчет… Чего нельзя было сказать об отрядах, спешивших к Предгорью с равнины. Конные рыцари с флагами на пиках вели эти отряды, а навстречу им неслись с воплями трусливо бежавшие с поля боя ополченцы. Дужан справедливо предположил, что эти ратники, стремящиеся на подмогу, в отличие от шутов-ополченцев — настоящие воины. И даже по самым приблизительным подсчетам численность приближающегося войска была никак не менее двух тысяч человек… Полтораста ратников Железного Грифона не сумеют дать им достойный отпор.
Впрочем, этого и не требовалось. Задачу свою герцог выполнил. Но то, что ему предстояло сделать сейчас, было, пожалуй, много труднее того, что уже сделано.
Сэр Дужан набрал в грудь побольше воздуха, воздел к небу окровавленные топор и кинжал — и заревел медведем.
Для того чтобы сойтись в одном месте и выстроиться клином, воинам герцога понадобилось время, за которое человек успел бы сделать два десятка вдохов и выдохов. Сэр Дужан занял место в самом «острие» клина, но во втором ряду, под прикрытием нескольких своих ратников. Герцогу нужна была передышка — все-таки возраст давал о себе знать.
Клин ратников Железного Грифона уверенно продвигался по направлению к скалам, как раз навстречу гвардейцам и ратникам королевских вассалов.
Сэр Атун, хозяин замка Поющая Форель, за грохотом катившихся с псевдозавалов камней не слышал медвежьего рыка, свидетельствующего о том, что воины Железного Грифона начали наступление к скалам. Но в том, что герцог Дужан отлично справился со своей задачей, сомнений не было. Теперь предстояло сыграть свою роль и сэру Атуну.
Ах, как славно они врубились в гвардейские ряды! Королевским солдатам отступать было некуда, и — надо отдать им должное — сражались они отчаянно. Но куда им, не знающим вкуса вражьей крови, было тягаться с опытными бойцами Серых Камней… Те гвардейцы, что, не сумев оправиться от внезапности нападения, попросту отмахивались мечами от неминуемой смерти погибли мгновенно. Более стойкие пытались держать строй, понимая, что именно в этом их спасение, но стена их щитов недолго простояла под натиском нападавших.
Широкий клин воинов Серых Камней глубоко вонзился в королевское воинство, как вонзается топор дровосека в древесный ствол. Ряды гвардейцев оказались разрушены, вассальные отряды смешались друг с другом. Великих капитанов зажали в плотное кольцо свои же ратники, и они потеряли связь с капитанами, командующими отдельными отрядами, а те, долженствующие руководить действиями своих солдат, были частью убиты, частью оторваны от своих подчиненных. Привыкшие подчиняться гвардейцы остались предоставлены сами себе.
Клин воинов сэра Атуна, прорубая себе дорогу, постепенно растягивался, образуя подобие коридора, по которому должны были пройти воины Железного Грифона. Задние фланги держали оборону, особо следя за тем, чтобы их не обошли с тыла.
Герцог Дужан снова заревел медведем — и на этот раз Атун смог услышать его. Хозяин замка Поющая Форель ответил уханьем черного филина. Прошло совсем немного времени — и оба отряда соединились.
