Из-за Северного Порога, с темных глубин Вьюжного моря поднимались ужасные морские Твари, способные передвигаться как в воде, так и по отвесным склонам ледников и серых прибрежных скал. Рыцари Ордена Северной Крепости Порога насчитывали четырнадцать видов северных Тварей.
Сколько различных видов чудовищ приходит из-за Болотного Порога, не знал никто в Большом Мире. В хрониках Крепости, которые по традиции вели Магистры Ордена, число изученных Тварей росло век от века. Каждый год Болотный Порог изрыгал новых Тварей…
«Какое имя получит это чудовище?..» — подумал еще Кай.
…Над головой оставшегося безоружным болотника, расталкивая перепончатыми крыльями темноту, промчались несколько Крылатых Гадюк. Описав широкий полукруг, чудища ринулись назад. Кай, не слышавший врага, чувствовавший только едкую вонь и движение воздуха, понял, что на этот раз они атакуют.
Эти Твари поспели первыми из всей громадной орды, повиновавшейся воле того, кто ими повелевал.
Острые когти налетевшей сверху Гадюки чиркнули по шлему, сшибив Кая на землю. Тотчас еще одна Тварь, снизившись, сомкнула клюв на ноге болотника и подняла его в воздух. На высоте в два или три человеческих роста еще одна Тварь ухватила Кая за руку. Крылатые Гадюки трепали облаченное в доспехи тело, стремясь разорвать его. Голова Кая билась о стенки шлема. Ссадины и рассечены на лице, прикрытые заскорузлым от крови подшлемником, вскрылись сразу же.
Полумертвый, он был еще жив. А значит, еще мог сражаться. Потому что это являлось его Долгом.
Прорываясь из вязкой, утягивающей в себя дурноты, рыцарь выбросил свободную руку и схватил Гадюку за кожистое крыло, изо всех сил сжал пальцы. Защищенные латной перчаткой пальцы прорвали кожу. Заверещав, Гадюка выпустила руку болотника. Тело Кая крутанулось головой вниз, нога его выскользнула из клюва второй Твари.
Удар о землю вышиб из Кая сознание.
Но только на несколько мгновений. Не сумев сдержать стон, он открыл глаза, чтобы сквозь прорези забрала увидеть наползавшую на видимый ему кусок темного пространства оскаленную, серую, точно сложенную из шевелящихся булыжников морду Дробящего Увальня.
ГЛАВА 2
В небесную черную синь над Предгорьем плеснуло холодной белизной наступающего утра. Дарбионский гончар Равв осторожно высунул перепачканную пылью физиономию из ямы и удивился, что вот — ночь, оказывается, прошла и скоро уже рассветет. Часа два без остановки он рыл себе нору под валуном, чтобы укрыться там, а потом, выбившись из сил, провалялся в яме, подергиваясь в мутном нехорошем сне, все время, пока наверху хохотала и свистела смерть. Очнувшись, он выполз из своего укрытия и долго, распластавшись на сыром днище ямы, среди обглоданных костей и свалившихся туда трупов, прислушивался к тому, что происходит снаружи, но уже ничего, кроме сипения ветра, не услышал. Вот тогда-то он и осмелился показаться…
Равв выбрался из ямы. Повсюду между валунами, белеющими в полутьме, валялись мертвецы. Стлавшийся понизу ветер трепал их лохмотья, волосы, заглядывал холодом в раззявленные рты. Присыпал головы и лица сухой снежной крупой, отчего казалось, что на поле битвы лежат тела одних только седых стариков… Мертвецы не испугали Равва. То, что ему пришлось пережить, было намного страшнее. А мертвые… они не навредят.
Услышав вдруг где-то недалеко неторопливый топот множества ног и приглушенные голоса, Равв, не думая, скользнул обратно в яму. Он хотел было снова забиться в свою нору, но, разобрав обрывок произнесенной кем-то из идущих фразы, внезапно успокоился.
— …никаких эльфов в помине, — хрипло пробурчал этот кто-то, — враки все. Тутошние маги попросту видимость одну делают… пугают. Это вроде как — картинки, прямо на воздухе нарисованные, на скалах-то. Были б эльфы настоящие — сражались бы! Этот же огненный дракон — страшилкой оказался…
Равв ловкой ящерицей выпрыгнул из ямы.
— Рази ж кто на его величество решится попереть? — услышал он другой голос. — Даже Высокий Народ не решится. А энти мятежники — просто безумцы…
— Ага! — встрял новый собеседник. — А на Агар-то кто напал? Видимость твоя напала? То-то и оно-то!
— А я вот как думаю, — проговорил хриплый, — эльфы все ж таки есть, самые натуральные. Только вот они в Агар сунулись, обожглись там и больше не рыпаются. Они ж умные не знай какие, эльфы-то… А умный к быку на рога не полезет, умный на заборе переждет — так у меня в деревне говорят.
— Велика-а сила его величества! Воистину — богово могущество… Даже Высокий Народ пасует перед его величеством!
— Ну-ка, заткнулись! — властно оборвал разговор могучий рык, принадлежавший, должно быть, какому-нибудь великану с грудной клеткой размером с хорошую бочку. — Сказано вам было с самого начала — это маги-предатели, бежавшие из Дарбионского королевского дворца, головы ваши темные морочат. Эльфы спокойно сидят в своих Тайных Чертогах и в дела человеческие не мешаются. Сэр Эрл-то — лгун, каких мало! А этих мятежников, горцев-полузверей и подлых изменников, мы вона как нынче помяли! Разочек только надавить осталось — и готово дело!
Равв поднялся на ноги. Из-за ближайшего валуна показался гвардеец с обнаженным мечом в руках, тщедушный и коротконогий, даже странно было, как он пополам не сгибается под тяжестью своей кольчуги и шлема. За гвардейцем следовал отряд ополченцев, облаченных кто во что горазд и вооруженных чем попало. Ополченцев было человек десять, и большая часть их щеголяла окровавленными тряпками, прикрывавшими полученные во вчерашнем сражении раны. Равв поискал глазами того великана, которого представил себе, слушая разговор, но не увидел.
Гвардеец, заметив Равва, остановился и попятился. На прыщавом лице его со скоростью молнии недоумение сменилось испугом, а испуг — гримасой начальственного недовольства.
— Кто таков?! — оглушительно зарычал он, перехватывая меч обеими руками. — Лазутчик?!
Первой мыслью Равва было: как этакий громогласный басище может принадлежать такому замухрышке; а второй: не случится ли так, что его сейчас, не ровен час, зарубят свои же товарищи.
— Не лазутчик я! — вякнул Равв. — Из ополчения я! Равв — мое имя! С самого Дарбиона с войском его величества иду! Переулок гончаров знаете? Любого там спросите обо мне, вам расскажут!..
— Верно, — прохрипел заросший бородой низкорослый коренастый мужик, очень похожий на замшелый пень, обряженный в драную кожаную куртку. — Энтого плюгавца я в лагере у костра видал. Наш он.
Равв так обрадовался, что даже не обиделся на «плюгавца».
— Ага! — с какой-то непонятной радостью в голосе воскликнул молодой парень, весь розовый и лоснящийся, точно совсем недавно надулся молока и сожрал цельную баранью ногу. Сильно измятый круглый шлем его был лихо заломлен на затылок, а в руках парень держал кистень с ядром в виде бараньей головы. — Наш-то наш, а почему здесь валандаешься, а не со всеми в лагере к битве готовишься, клинок точишь?
