Еще несколько минут – и я тоже была в этом поселке.
Здесь на узких разбитых улочках в ямах и рытвинах мне пришлось сбросить скорость.
Вокруг темнели современные загородные дома, с ними чередовались скромные дачи советских времен и совсем старые, покосившиеся домишки. Кое-где за заборами лаяли собаки, мешая спать соседям и демонстрируя хозяевам свою бдительность.
Наконец, свернув на очередную улочку, я увидела впереди задние огни машины. Судя по сигналу маячка, это была машина Вадима.
Я затормозила и заглушила мотор.
Автомобиль Вадима остановился перед старыми дощатыми воротами. Он вышел, открыл ворота и заехал внутрь.
Я выбралась из машины, подкралась к забору и заглянула в щель между штакетинами.
За забором виднелся старый, давно не крашенный дом с покосившимся крылечком. Во дворе стояла машина, Вадим что-то делал возле нее. Вот он распрямился, подошел к сараю, отпер дверь и исчез внутри. Впрочем, ненадолго – он тут же вышел, неся в руках что-то большое, опять повозился возле машины и ушел в дом, но не через крыльцо, а через неприметную боковую дверь. В одном из окон загорелся неяркий свет, но погас, и старый дом погрузился в темноту.
Я на всякий случай немного выждала и, протиснувшись через широкую щель в рассохшемся заборе, пробралась во двор. Подошла к машине Вадима, оглядела ее…
И увидела, что номера на ней совсем другие, не те, которые пробивал для меня Зюзя.
Вот оно что!
Я подошла к сараю, в который только что заходил Вадим.
На дверях висел замок, но он не был защелкнут – то ли Вадим поленился, то ли это замок никогда не запирался и висел только для проформы. Я сняла его и проскользнула в сарай.
Внутри было темно. Я включила телефон в режиме фонаря и осветила внутренность сарая.
Посреди него стояли старенькие, побитые «Жигули». Они были явно не на ходу, даже без колес – стояли на столбиках из кирпичей, и номеров на них не имелось. Впрочем, номера я нашла быстро, они валялись рядом, на земляном полу.
Все ясно: когда нужно, Вадим снимает номера с этого старенького «жигуленка» и ставит на свою машину!
Я выбралась из сарая и осмотрела дом.
На стене я нашла табличку с адресом: «Улица Манулова, дом тринадцать».
Но я же знаю его!
Это адрес той самой Анжелики Максимовны Черевичкиной, без малого восьмидесяти лет, которой принадлежат «Жигули» с тем номером, под которым ездит Вадим.
Ну да, вот же и сами «Жигули» стоят в сарае, я только что их видела!
Ситуация прояснилась.
Вадим снимает у Черевичкиной жилье, а заодно пользуется номерами ее машины. Анжелика Максимовна об этом и знать не знает…
Маскируется, значит, чтобы его по машине не опознали… Значит, все-таки не убивают они девчонок-то. Чем же я им не угодила? Ладненько, это мы выясним…
Ну что ж, теперь я знаю, где живет Вадим, знаю и настоящий номер его машины. Для одной ночи более чем достаточно. Нужно возвращаться домой и хоть немного поспать…
До сих пор я действовала на адреналине, но теперь меня неудержимо клонило в сон. Нужно поскорее уйти с чужого двора, добраться до своей машины – то есть той, которую мне дали Зюзины загадочные друзья, и ехать домой. Они сказали, что машину можно оставить где угодно, так вот, я ее оставлю возле своего дома…
Я уже думала о депрессивной комнате в коммуналке как о своем доме и убежище – так устала за сегодняшнюю ночь.
Я протиснулась в ту же щель забора и хотела уже подойти к своей машине…
Как вдруг за спиной у меня раздалось грозное рычание, и кто-то толкнул меня с такой силой, что я упала на траву.
На спину мне обрушилось что-то тяжелое, кто-то хрипло и жарко дышал мне в шею…
– Цезарь, ко мне! – послышался резкий оклик.
Тяжесть с моей спины исчезла. Я кое-как перевернулась и села, протирая глаза.
Передо мной стояла невысокая худенькая женщина в спортивном костюме, рядом с ней возвышался огромный черный ротвейлер, пасть его была приоткрыта, демонстрируя два ряда огромных и страшных зубов. Ротвейлер грозно рычал, из его пасти капала слюна.
От страха мне показалось, что все тело превратилось в желе, я не чувствовала ни рук, ни ног, и голова тоже не хотела держаться на шее, а клонилась набок.
Хозяйка ротвейлера смотрела на меня тоже чрезвычайно сурово.
– Ты кто такая? – проговорила она, оглядев меня. – И что ты делала в чужом доме?
Я представила, как мое поведение выглядело со стороны – посреди ночи вылезла из чужого двора через щель в заборе…
Тут я вспомнила старую мудрость, что лучшая оборона – это нападение, и выпалила:
– А ты-то сама что здесь делаешь посреди ночи? Что под чужими заборами шляешься? Вынюхиваешь, высматриваешь… следишь за соседями?
Хозяйка собаки, должно быть, в первый момент растерялась от моей наглости и ответила:
– Собаку свою выгуливаю… Цезаря… ему вдруг посреди ночи приспичило…
Но тут она опомнилась, сообразила, что мы с ней находимся не в одинаковом положении, и рявкнула:
– Ты мне еще будешь вопросы задавать? Я сейчас полицию вызову! Скажу, что ты в соседский дом пыталась залезть с целью грабежа! А может, уже и того? Уже прихватила что-нибудь? Или Цезаря на тебя спущу! Он с тобой живо разберется!
Я не на шутку испугалась: ротвейлер с надеждой посматривал на хозяйку, он только и ждал команды, чтобы наброситься на меня.
И тут в голове у меня зазвучал знакомый голос:
«Разжалоби ее! Заплачь!»
И что вы думаете? Я разрыдалась, как по заказу. Настоящие слезы ручьем потекли по моим щекам, горькие рыдания сотрясали тело! Никогда не замечала за собой таких актерских способностей! А может, так повлияли на меня невероятные события последних дней и слезы были вполне искренними?
При виде моих слез хозяйка ротвейлера малость растерялась. Она вообразила, что так на меня подействовали ее угрозы, подошла ко мне и смущенно проговорила:
– Ну что ты? Что ты? Это же я не всерьез… неужели ты думаешь, что я и правда могу спустить собаку на человека, тем более на женщину?
– Отведи… отведи свою собаку! – выпалила я. – Я от испуга могу ребенка потерять!
– Ребенка? – ахнула женщина. – Так ты беременная?
Я молча кивнула.
– Да не бойся, Цезарь тебя не тронет! Это я так, припугнуть тебя хотела! Вижу, лезешь из-за забора… что я должна была подумать? Но ты не плачь, не плачь…
– Я не из-за тебя плачу! – прогундосила я сквозь рыдания. – Это я из-за него! – при этом я бросила выразительный взгляд в сторону дома. – Из-за Вадима! Бросил он меня… нас… меня и двоих детей… и денег не дает… а тут еще третий будет… – и я снова безутешно разрыдалась, будто сама поверила в свою историю.
