– Муж? – ахнула женщина.
– Ну, в общем-то, муж, – вдохновенно врала я, – мы, правда, не регистрировались, он все не соглашался, говорил, что нам и так хорошо… но уже много лет вместе, и дети опять же, так что, считай, муж. Да вроде и правда хорошо жили, он внимательный был, и непьющий, и с детьми занимался, и зарабатывал прилично, и вдруг ушел… вещи собрал, пока меня дома не было, и ни слуху от него, ни духу… и денег нет… а главное – дети… все время спрашивают – где папа, где папа… и я еще одним беременная…
– Что мы тут на улице разговариваем? – спохватилась женщина. – Тебе нельзя на холоде находиться, ребенку вредно. Пойдем ко мне, я тебя хоть чаем напою!
Я благодарно кивнула, вытирая слезы, и мы направились в соседний дом.
Дом был небольшой, но уютный. И сад, насколько я смогла разглядеть в темноте, ухоженный. Хозяйка провела меня на нарядную светлую кухню, усадила за стол, проговорила:
– Меня Маргарита зовут. Можно Марго…
Я поняла намек и тоже представилась:
– А я Жанна.
Всегда лучше говорить правду – по крайней мере, не запутаешься в показаниях.
– Может, тебе кофе сварить? – спросила Маргарита, но тут же спохватилась: – Нет, кофе в твоем положении вреден. Лучше чаю… зеленого, может быть?
– Ой, нет, только не зеленого! Меня от него тошнит!
– Тошнит? Понятно… а какой у тебя срок?
– Девятая неделя…
– Что ж ты не бережешься? Ходишь по холоду, не спишь ночью, через забор лазаешь?
– Да я найти его хотела, Вадима…
Она сочувственно кивнула и отвернулась к плите, заваривая чай.
А я снова заговорила, чтобы не дать ей времени обдумать мои слова и найти в них нестыковки:
– Я все время пыталась узнать, где он живет, и вот выяснила… узнала, что здесь, в этом доме… думала, может, Анжелика Черевичкина – это его любовница, а это оказалась старуха какая-то… не понимаю, почему он от меня… от нас ушел?
– Надо же, какая история! – вздохнула Марго, разливая чай. – А я и то думала – что здесь делает такой мужчина? Вроде не бедный, и машина у него приличная, видно, что непьющий, а живет в такой халабуде… выходит, это он от тебя скрывается…
– А что – к нему никакая женщина не приезжает? – осведомилась я, придав своему голосу ревнивую интонацию.
Марго взглянула на меня искоса и проговорила с сомнением:
– Вообще-то, приезжала одна… примерно неделю назад.
– Молодая? Интересная? – ревниво спросила я.
– Вот не скажу, что молодая, – раздумчиво проговорила Марго. – Старше тебя, это однозначно. Но из себя довольно видная и очень ухоженная. Видно, что женщина со средствами. И машина дорогая, и одежда… машину она, правда, в стороне оставила, на углу, а к дому пешком подошла.
– А как ты все так хорошо разглядела? У вас же забор высокий между участками. Тем более насчет машины. Ты же говоришь, она ее вообще в стороне оставила.
– А я в мансарде была, на втором этаже. Оттуда все очень хорошо просматривается. Не только соседний участок, но и вся улица, до самого перекрестка. Ну поначалу-то я внимания не обратила – смотрю, машину оставила и идет какая-то… Мало ли кто по своему делу… А потом Цезарь к забору подошел и зарычал так тихонько… Он у меня приучен: если кто к Михайловне заходит – он сигнал подает. Старуха одинокая, соображает уже неважно, так я за ней присматриваю. Я – к окошку, гляжу – заходит эта фифа к Михайловне, да идет не к крыльцу, а к боковой двери, там у этого твоего отдельный вход.
– Говоришь, видная и ухоженная? – Я нахмурилась, но Марго торопливо добавила:
– Но тут не то, что ты думаешь. Не любовница она ему, точно тебе говорю.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво переспросила я.
– Уж поверь – я такие вещи чувствую! А самое главное, я слышала, что он ей сказал: незачем тебе сюда приезжать!
– Слышала? Как ты это могла услышать? Они же на соседнем участке разговаривали.
– Именно что на соседнем. А у нас слышимость очень хорошая. Я возле забора листья сгребала, а они по другую сторону разговаривали… То есть она в дом зайти не успела, он к ней сам выскочил, ну и стояли они в укромном месте, за кустами.
– Постой! Ты же говорила, что наверху была, в мансарде.
– Ага, была наверху, а когда она приехала – спустилась…
– И сразу к забору?
– Ну да, листья сгребать… знаешь, сколько уже листьев нападало? Это просто ужас!
– Листья! – протянула я насмешливо. – Очень удачно получилось! Как раз там сгребала, где все было слышно!
– Ну да. – Она прищурилась. – Так будешь слушать, о чем они говорили?
– Буду, конечно… извини…
– В общем, он ей так недовольно сказал – зачем приехала? Ты же знаешь, что тебе сюда приезжать не нужно!
– А она?
– А дальше я не слышала, – с сожалением ответила Марго. – Они в сторону отошли, а потом она очень скоро уехала.
– И это все? – разочарованно протянула я.
– Все…
– И больше она не появлялась?
– Еще один раз приезжала, вчера днем. Так же машину в стороне оставила, пешком подошла. Только никого не застала – Вадима твоего дома не было, и Михайловна в магазин ушла. Она ходит медленно, пока добредет, пока там посидит, поговорит, пока обратно – полдня пройдет. Так что эта женщина возле ворот недолго постояла, калитку-то Михайловна запирает…
– И ушла?
– Ну да, только сперва записку в почтовый ящик положила.
– Записку? Какую записку?
– А вот эту, – и Марго протянула мне сложенный вдвое, измятый и запачканный листок бумаги.
Я уставилась на нее в безмолвном изумлении:
– Как же эта записка оказалась у тебя, если она ее опустила в почтовый ящик?
– Да ты что вообще подумала? – проговорила Марго возмущенно. – Что я в чужой ящик влезла?!
– А что еще я могла подумать? Как иначе эта записка оказалась у тебя?
– Да очень просто! Этот ящик очень старый, весь рассохся и потрескался, так что записка из него выпала. А мой Цезарь мимо пробегал, схватил эту записку и таскал в зубах. Вон, видишь, следы от его зубов. Я увидела и отняла, думала, мало ли какую гадость он подобрал. Оказалась – записка, тут я и вспомнила, как та женщина ее в ящик положила. Хотела вернуть, да не успела… так что отдай мне, я завтра ее обратно положу.
– Только сначала я ее прочту!
– Ладно уж. Нехорошо читать чужие письма, но в твоем положении это простительно. А я отвернусь…
Она действительно отвернулась, а я развернула записку и прочла:
«Завтра в семнадцать в кофейне около Бомбардира».
