Это прекрасно, но для этого надо пройти от Шинона до Реймса с армией, а это трудно и рискованно. Ему придется спать на жесткой походной кровати, часами ехать верхом, выслушивать донесения командиров…
Куда лучше дремать в темном покое шинонского замка или в уютной опочивальне его дворца в Бурже, смотреть сладкие сны или слушать льстивые речи приближенных…
Эта девушка… конечно, она помогла его военачальникам освободить Орлеан, но от нее столько суеты и беспокойства…
Но тут он представил лицо своей матери. Ее вечную презрительную усмешку, надменный взгляд.
Она считает его ничтожеством, именует в письмах и документах «так называемым дофином».
Посмотрим, что она скажет, когда он будет коронован в Реймсе!
– Хорошо, – проговорил дофин, опустив тяжелые веки, – хорошо, Жанна, мы поедем в Реймс.
Благодаря освобождению Орлеана дорога на Реймс была тоже свободна и относительно безопасна. На пути было несколько городков, где стояли бургундские гарнизоны, но они были малы, и при приближении дофина с войском, во главе которого ехала дева-воительница на белом коне с развернутым белоснежным знаменем, они поспешно уходили, а горожане радостно открывали ворота – чтобы увидеть своего законного короля, но еще больше они хотели увидеть Жанну, посланницу Святого Духа.
Дофин замечал, как горожане окружают ее, пытаются прикоснуться к ее латам, стремени, коню – и ревность змеей заползала в его сердце.
А приближенные, недовольные внезапным возвышением деревенской девчонки, шептали ему на ухо, подпитывая эту ревность.
Ладно, пусть ее… пока она полезна, пока она ведет его в Реймс, а там поглядим…
Поход на Реймс был быстрым и триумфальным, и вот мечта дофина осуществилась.
Как в его мечтах, пространство собора наполнилось ангельским пением детских голосов, как в его мечтах, архиепископ помазал его голову священным миром из золотого нескудеющего сосуда (за этим сосудом послали Жиля де Рэ), как в его мечтах, дофина увенчали короной Людовика Святого…
Карл опустил тяжелые, припухлые веки, и улыбка тронула его губы. Он больше не дофин. Он – Карл Седьмой, законный государь, король Франции. Что-то теперь скажет его маменька…
Один за другим подходили к нему вельможи и царедворцы, рыцари и бароны из лучших семей страны преклоняли перед ним колени, клялись в вечной верности.
Среди прочих подошла и Жанна, в своем неизменном доспехе, без шлема, с коротко стриженными волосами и сияющими глазами.
Он ждал от нее поздравлений – но вместо этого она проговорила:
– Теперь на Париж, ваше величество! Нужно идти на Париж!
Настроение короля резко испортилось. Он-то думал, что теперь эта несносная девчонка успокоится, позволит ему вернуться в Бурж, в свою любимую опочивальню.
Он коронован в Реймсе, он – законный король, чего еще ей надобно? Почему она не оставит его в покое?
А она все твердит – Париж, Париж…
Придворные поддержали его недовольство.
В Париже сильна бургундская партия, жители настроены против короля, и гарнизон там мощный. На боевые действия нужно очень много денег, а казна и без того опустошена.
Король повторял эти доводы Жанне.
Она поняла, что он не поведет на Париж свою армию – и тогда решилась на безрассудный шаг: отправилась в поход с преданными ей людьми, с молодыми рыцарями, по-прежнему видящими в ней посланницу Святого Духа – с герцогом Алансонским, герцогом Анжуйским, с тем же Жилем де Рэ, мрачным воином, чье сердце отныне безраздельно принадлежало ей.
К отряду Жанны присоединились несколько сотен добровольцев – но этого было мало, слишком мало, чтобы завоевать Париж.
Человек в темном плаще остановил машину неподалеку от старого, но отлично отреставрированного дома на набережной реки Мойки. Дом был хорош: с огромными окнами и эркерами, просторным балконом на втором этаже, как раз над подъездом, напоминавшим церковный портал. Балкон поддерживали две грудастые кариатиды, посматривая сверху на прохожих с ленивым неодобрением. Впрочем, прохожих не было, поскольку дом явно давал понять, что живут в нем люди богатые, способные себя защитить от всяких любопытных взглядов.
Стоянки возле дома не имелось, очевидно, жильцы оставляли свои машины во дворе, а посторонним, как уже говорилось, возле дома нечего было делать. Так что человеку в черном плаще пришлось пройти метров двести до самого подъезда.
Подъезд был, разумеется, заперт, и камера висела аккурат между кариатидами, но тут вышел из него парень с черным лабрадором. Парень явно не тянул на обитателя такого дома, очевидно, его наняли выгуливать собаку. Лабрадор в предвкушении прогулки был в хорошем настроении, но, едва не столкнувшись с человеком в черном плаще, напрягся и даже едва слышно зарычал.
– Не надо, – прошептал человек, и городской изнеженный пес предпочел не связываться.
Хоть и подозрительный тип, но не лезет же он в квартиру! Вот там уж придется принимать меры, а так… и лабрадор весело затрусил за парнем.
– Эй, ты куда это? – строго окликнул охранник, увидев в холле постороннего.
– В третью квартиру, – спокойно ответил тот.
– Не велено пускать! – буркнул охранник. – Не ждут никого.
– А ты позвони, – вроде бы доброжелательно посоветовал посетитель, – спроси, может, и примут.
– Как фамилия? – спросил охранник, берясь за трубку.
– Тебе, может, еще паспорт показать? – прошипел посетитель. – Кончай дурочку валять, а то ты меня первый раз видишь!
– Не велено пускать! – Охранник взвыл, потому что посетитель неожиданно схватил его за руку и согнул мизинец. Было больно ему и ясно, что еще немного – и палец ему сломают.
Однако охранник проскрипел в трубку, что пришел посетитель. В ответ заорали грубо.
– Скажи, Вогулов пришел, Колченогий, – усмехнулся человек в плаще и немного ослабил нажим.
Имя подействовало, охраннику велели его впустить.
Посетитель поднялся на второй этаж, где были две квартиры. Дверь уже открывала женщина средних лет в темном платье с белым воротничком. В глазах ее застыл застарелый испуг.
– Ваш плащ, пожалуйста! – прошелестела женщина.
Под плащом у посетителя был черный свитер с высоким воротом и довольно поношенные черные джинсы. По квартире он шел уверенно, нужную дверь открыл без колебаний.
Хозяйка стояла у окна и даже не повернулась, хотя и слышала, как он вошел. Посетитель едва заметно усмехнулся. Он прекрасно знал все ее штучки и психологические приемы, которые действовали на многих, только не на него: держать паузу, нарочно создавать эту зловещую тишину, чтобы у собеседника сдали нервы. Ну с ним у нее такой номер никогда не проходил. Очевидно, она поняла, что не стоит терять время.
