– Ну и что?
– А то, что эти рабочие никуда не уезжали. Вы со своим подельником Рябининым отравили их побочным продуктом производства и закопали под полом цеха!
– Вы ничего не докажете…
– Докажу! Мы отправим на анализ останки из этой ямы, и я не сомневаюсь, что найдем в них следы яда.
– За столько лет они вряд ли остались…
– Остались, можете не сомневаться! Теперь появились новые технологии для определения следов!
– А даже если так, какое отношение вся эта история имеет ко мне? Я понятия не имела, что творилось на этой фабрике! Все это Рябинин делал у меня за спиной!
– Вот как вы заговорили? Ваша беда только в одном…
– В чем же?
– В том, что Рябинин уже заключил сделку со следствием и начал давать показания.
– Не может быть! Он же исчез…
– Ну да, ваш подельник долго скрывался, но потом снова занялся прежними делами, связался не с теми людьми, и его подставили. А когда его взяли, то вспомнили про то дело, и он решил сотрудничать. Да следователь вам подробно все расскажет…
– Идиот! – Вдова вскинула руки и завыла, как волчица.
Я потрогала языком свой зуб и с удивлением поняла, что он перестал качаться. И крови больше не было.
Черную Вдову втолкнули в одну из машин, и полковник со своими людьми уехал. Витя, видно, утомился от такого количества людей и куда-то слинял.
Я тоже села в свою машину и поехала в город. Всю дорогу я размышляла над тем, что подслушала, пока пряталась в ящике с песком. Или, точнее, с мусором.
Вдова поручила Петровичу избавиться от меня. Именно от меня! Я каким-то образом мешаю ей, стою на ее пути…
Как такое возможно?
Мы с ней даже не были знакомы до сегодняшнего дня!
И еще все каким-то образом завязано на завещании покойного господина Реута. Реута Старшего…
Но здесь-то я с какого боку?
Как бы то ни было, мне нужно внимательно прочитать завещание Реута.
Конечно, нехорошо изучать чужие бумаги, но это завещание каким-то непостижимым образом касается меня, и я никогда не прощу себе, если ничего не узнаю.
Так что моя дорога лежит к Зюзе.
Но только после того, как я приму душ – после ящика с песком (который на самом деле был самой натуральной помойкой) я чувствовала себя такой грязной, что мне хотелось спустить себя в унитаз. Да еще тот жуткий запах, который поплыл по цеху, когда парни вскрыли бетонный пол. Ужас какой!
Зойка в ванной красила волосы, но согласилась меня пустить, пока действует краска. И даже шикнула на своих бандитов, увидев мое бледное лицо. Потом она принесла мне чашку крепкого сладкого чая, заявив, что у меня вид – краше в гроб кладут (как она угадала, что Вдова собиралась именно это со мной и сделать, хотелось бы знать).
Я переоделась во все чистое и отправилась в Зюзин офис. То есть в кафе, где он проводил все свое время.
Зюзя был чем-то очень занят, однако посмотрел на меня приветливо и сказал, что в курсе моих сегодняшних приключений. Ого, хорошо же у них работает служба информации, я только доехала, а он уже полностью в курсе…
– Только сейчас ничем тебе помочь не могу, у меня очень срочная работа!
– А мне и не надо. Я пришла за теми бумагами, которые отдала тебе на хранение.
– Ах это! – Зюзя призывно помахал официантке, а когда она подошла, сказал ей: – Лапуся, принеси мне пиццу… ну, ты знаешь, которую я заказывал. Четыре сыра.
Я слушала его удивленно. Какая еще пицца? Он ведь только что сказал, что очень занят! Официантка же молча удалилась и очень скоро вернулась с большой картонной коробкой.
Как только она отошла от нашего стола, Зюзя вручил мне ее:
– На, держи! Это тебе!
– Спасибо, конечно, но я просила не пиццу, а документы…
– Держи, я сказал!
По его тону я поняла, что на этом разговор закончен.
Я взяла пиццу, вышла из кафе и села в свою машину.
Странно как…
На всякий случай я открыла коробку. В ней действительно была пицца, а поверх нее… лежала голубая пластиковая папка с документами.
В машине я раскрыла папку и просмотрела завещание. Господин Реут завещает кое-что своей жене – квартиру, дом, денежные средства, кстати, не так и много… Вряд ли это все ей теперь понадобится, со вполне объяснимым злорадством подумала я, ну если только на передачи, говорят, что на зоне находиться – удовольствие дорогое…
Дальше шел список всего, что Реут завещает своему сыну. Что ж, впечатляет, но при чем здесь я?
Я потрясла папку, и мне в руки упал конверт, запечатанный, но без подписи. Я подумала немного, взвесив конверт в руке. В конце концов, извинюсь, если там ничего не сказано про меня. Я достала из сумочки маникюрные ножницы и аккуратно вскрыла конверт.
Глаза сразу же уткнулись в заголовок: Государственное свидетельство о собственности. Далее на гербовой бумаге было написано, что ресторан и клуб «Орифламма» по адресу такому-то принадлежит Куликовой Жанне Владимировне.
То есть мне.
Я внимательно перечитала бумагу. Все верно, это я, мои имя и отчество, год рождения и номер паспорта. Дата и печать. Причем дата недавняя.
Вот так номер! Тот самый клуб, где я побывала и откуда еле выбралась… Но в интернете написано, что рестораном и клубом владеет некий Борис Карлов. С чего это вдруг он решил сделать мне такой царский подарок?
Тут я увидела, что в конверте лежит еще один лист плотной глянцевой бумаги. Это оказалось письмо.
Оно было написано от руки перьевой ручкой, черными чернилами и адресовано адвокату Станишевскому. Я посмотрела на подпись – Реут В. М. Ну что ж, если адресат уже умер, то я могу письмо прочитать. То есть я и так бы его прочитала – в моем положении не стоит обращать внимание на моральный аспект, но все же…
Отчего-то перед глазами появилась Пульхерия Львовна, которая укоризненно качала головой и грозила мне скрюченным пальцем.
«Дорогой Константин! – начиналось письмо. – Прости, что прошу тебя выполнить это трудное и странное поручение. Ты и так очень много для меня сделал, и надеюсь, что в этом я также могу на тебя положиться. Я не нашел в себе сил изложить его устно.
Откровенно говоря, мне было стыдно, эта история меня совершенно не красит. Но сейчас я должен быть честным».
Издалека начинает господин Реут. Слишком длинное вступление. А у меня времени в обрез, нужно Лилиане звонить. Не успокоюсь, пока не избавлюсь от этой бомбы в папочке. Захотелось просто заглянуть в конец, но меня остановил голос в голове:
«Не дури! Это очень важно!»
Да сама знаю…
