Так вот, учитывая, что на восточном участке плацдарма немцы довольно долго не проявлялись, комполка решил немного улучшить положение и вынес передовую позицию на два километра восточнее, заняв господствующую высоту 270,2. На высоте окопалась мотострелковая рота, усиленная пулеметным и противотанковым взводами. Но главное, на ней оборудовали позицию разведчики артиллерийского дивизиона полка. И это было основной ценностью позиции. Слева и справа высоту прикрывали два взвода, занявшие деревни Коробы и Погарнова, расположенные у подножия высоты севернее и южнее ее. Трофимов напросился в роту, оседлавшую высоту. Немцы появились через несколько дней, дав возможность провести полноценное оборудование позиций. При этом, оценив ее, командир полка полностью передвинул сюда весь батальон. Когда утром 25 декабря с высоты разглядели в бинокли и стереотрубы шевеление фигурок мышиного цвета в районе Хотеевки, все облегченно вздохнули. Вот глупость-то! Обрадовались тому, что появились люди, желающие твоей смерти. Однако это так! Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Тем более что на западе гремело уже несколько дней, и командиры полков и батальонов, уже воюющих, не забывали по телефонам подколоть коллег, все продолжавших улучшать позиции. Двадцать пятого немцы не атаковали. Видимо, еще не все прибыли. Ночью караульная служба в батальоне была усилена, и перед позициями уже в сумерках были установлены сигнальные мины, которые и сработали, раскрыв несколько немецких разведгрупп. От пленных узнали, что из-под Москвы прибыл и развернулся пехотный корпус. Командование группы «Центр» сняло корпус с фронта, и дивизии его были далеко не штатной численности. Это было хорошо. А плохо было то, что корпус воевал на Восточном фронте с первого дня войны, и за плечами его солдат был весь возможный опыт русского фронта. По мнению командного состава дивизии, и Трофимов его разделял, лучше получить в противники пусть и укомплектованного по штату, но не знающего реалий войны с русскими, нежели вот такого ветерана. Однако и этих немцев они смогли удивить.
Утром, когда подразделения немцев, противостоящие боевому участку полка, стали выдвигаться на исходные рубежи, по артиллерии противника был нанесен неожиданно точный артиллерийский удар. Неожиданно точный – это для немцев. Дивизионный артполк выполнил стандартную задачу – лишил немецкую дивизию 105-мм гаубиц. Поэтому вместо стандартного начала атаки в девять ноль-ноль немцы атаковали в одиннадцать часов после непродолжительного минометного обстрела. Возможно, немцы хотели бы его и продлить, но тут уже отработала полковая артиллерийская разведка. В бой вступили артдивизион полка и минометная батарея батальона. В итоге серьезного ущерба позициям противник нанести не смог, и его пехота атаковала непривычно неподавленную оборону. Итог – атака захлебнулась почти сразу. Густые цепи фигурок в шинелях мышиного цвета сразу попали под удар пулеметов БТР и 120-мм минометов. Два дня немцы искали способы добраться до русских позиций. И вот вчера у них получилось.
Совершенно неожиданно где-то часов в четырнадцать на высоту обрушился артналет. Непродолжительный – минут пятнадцать. Но как утверждали опытные товарищи, обстрел велся снарядами калибра 150 мм. Это во-первых. И во-вторых, удар был нанесен без видимой пристрелки и достаточно точно. Убитых было не сказать что очень много, но их было несравнимо больше, нежели за все предыдущие дни. А вот раненых и контуженых – почти все оставшиеся. Как немецкую артиллерию проглядели с БПЛА – неизвестно. Хотя чему удивляться? Немцы ребята смышленые. Как пояснили ребята из артиллерийской разведки, немцы наверняка вычислили, что воздушную разведку на восточном направлении русские ведут с утра, а далее все усилия сосредотачивают на западном направлении. Хотя восток, запад – это все условно. Немцы уже давно взяли плацдарм в колечко. Поэтому разведка с БПЛА наверняка попросту не успевала за всем уследить. Налет был короткий, немецкие пушкари немедленно снялись с позиций и успели выйти за пределы дальности нашей дивизионной артиллерии.
Трофимову повезло – он в это время был в полковом тылу. В роте, оборонявшей высоту, он был «вольным стрелком». Ротный, молодой старлей, не знал, как себя с ним вести. Пожилой майор, да что там – пожилой! Для молодежи двадцати – двадцати пяти лет он был стариком. Хотя сам себя таковым не признавал. Так вот – майор, да еще союзник, да еще друг комдива и комиссара! И с личной охраной! В общем, Трофимов имел возможность работать по своему плану. Хотя упрекнуть его в чем-то нехорошем не мог никто. Траншеи доводил до кондиции наравне со всеми. В отражении атак участие принимал – старательно стрелял из выданного ему карабина образца 1944 года. А накануне описываемых событий заменил раненого пулеметчика СГМБ на бронетранспортере. Чем сильно испугал Семченкова и Жолудева. Жолудев даже попытался оттащить Трофимова от пулемета, но был отправлен командой майора на русском матерном по известному маршруту. Пришлось им с Семченковым стать вторыми номерами. После этого боя Трофимов ощутил всю некомфортность должности пулеметчика БТР-152. Ощущение, что стоишь голый на площади, а враги не просто смотрят на тебя, а стреляют. Причем все и только в тебя. Попасть не попали, но пули свистели вокруг Алексея густо. Проскочила даже запоздалая и трусливая мыслишка – что он тут, на хрен, делает вообще? Сидел бы дома и горя бы не знал! Мысль эту он задавил. В прямом смысле руками, сжав зубы и рукоятки пулемета и стараясь положить всех видимых им врагов.
Отойдя от боя и поразмыслив, он попросил ротного отпустить его на БТРе в дивизионный тыл. На недоуменный взгляд старшего лейтенанта ответил, что ему необходимо несколько модернизировать БТР и что ему, командиру роты, это точно понравится, и после испытания можно будет улучшить все БТРы в роте. Самому Трофимову тот отказать не мог, а тому без БТРа смысла ехать в тыл не было. В итоге скрепя сердце ротный согласился, но только на завтра и после отражения обязательной утренней атаки.
Так Трофимов избежал того злосчастного обстрела. В тыл он поехал, имея не одну, а две цели. Первую он осуществил в ремонтном подразделении дивизии. Опять сработало звание, возраст и положение Алексея. У ремонтников он выпросил сварщика и объяснил, что ему нужно сделать. А пока тот выполнял задание под присмотром водителя БТР, Трофимов быстренько через штаб нашел дивизионную баню при санбате и организовал для себя и сопровождения помывку. После нее сменили и белье. Ношеное Трофимов простирнул и кинул в сидор, рассчитывая высушить в землянке.
Когда он вернулся к ремонтникам, сварщик представил работу – наклонный щит из куска брони разбитого немецкого БТРа, закрывавший стрелка с лобовой и боковых проекций. Пулемет теперь стало невозможно перетащить на другой кронштейн крепления, но зато Трофимов за пулеметчика теперь мог быть спокоен. Пробить щит можно было лишь как минимум из крупнокалиберного пулемета, а они у немцев были редкостью.
И вот после всего этого в хорошем настроении Трофимов двинулся в расположение. Когда проходили тыл полка, увидели, как их высота покрылась султанами разрывов. Трофимов приказал водителю прибавить скорость, но из леса у подножия высоты не выезжать. Переждать обстрел там. Однако останавливаться не пришлось – обстрел быстро закончился. Когда БТР встал в свой окоп, позиции роты представляли собой жуткую картину. Воздействие 150-мм снарядом значительно отличалось от привычных 105. Каковы потери роты, Алексей не знал. Позиции выглядели пустынными. Лишь кое-где в траншеях отмечалось движение. А вот в поле перед позициями все обстояло ровно наоборот. Немецкие цепи, пользуясь результатами столь удачного артобстрела, быстро поднимались по склону высоты. Семченкова и Жолудева Алексей отправил по траншее приводить в боеспособное состояние всех выживших, оставшись в БТРе с водителем в качестве второго номера. Найдя на поле знакомые ориентиры, Алексей выставил прицел и повел стволом по фронту, выпустив первую пристрелочную очередь. Строчка падения пуль легла чуть ближе. Еще чуть приподняв ствол и закрепив его, ударил длинной очередью по цепи. Цепь под очередью легла. В кого попал и попал ли вообще, Трофимов не видел. Задачей себе в первую очередь он ставил снизить темп движения противника. Поэтому бил и бил по немцам, заставляя их падать на землю и наступать перебежками. Весь фронт он одним пулеметом удержать не мог, но главным было выиграть время. Не верил он, что на позициях не осталось живых. О! Слева застучал второй станкач. От соседей справа по флангу немцев ударил еще один. Меняя ленту, которую подавал водитель, Алексей рассмотрел, что слева по немцам бил такой же СГМ бронетранспортера. Пулеметчик, приникнув к пулемету, бил длинными очередями, делая то же, что и Трофимов. Отметив это, Алексей в душе пожалел парня. По щитку его установки пули били беспрерывно, не в силах пробить. А у того пулеметчика щита не было. Однако при этом Трофимов заметил, что позиции оживают, и бой уже ведут не только они с неизвестным пулеметчиком. Размышления прервал удар по щиту и рывок пулемета, чуть не сбивший его с ног, сопровождающийся странным отрывистым звуком. Трофимов осмотрел щит и обомлел – в углу щита зияло отверстие явно от снаряда малокалиберной пушки.
