Колосов по радио с вышки получил приказ о срочном возврате в ППД. Точнее, приказ получили все командиры танков роты, так как он передавался циркулярно на их частотах. Продублировав приказ Сане Спиридонову, Иван открыл люк и выбрался на броню. Танки роты пересекали полигон прямо по направлению к расположению, игнорируя накатанные директрисы и трассы. Вдалеке, на окраине полигона, там, где тренировались мотострелки, он разглядел «уазик» командира полка. Видимо, тот ставил задачу комбату мотострелков. Потому как по полигону в том же направлении и так же не разбирая дороги мчались юркие БМП. Сердце забилось в предчувствии давно ожидаемого реванша за горечь поражений лета и осени 41-го года. Очень уж Ивану, и не только ему, хотелось поквитаться с врагом. Сейчас, когда экипаж вполне освоил свою грозную машину, это желание не оставляло Ивана ни днем, ни ночью. В свою машину и Иван, и экипаж были влюблены! И это чувство не покидало танкистов даже во снах. Во сне он искал немецкие «тройки» и «четверки», расстреливал их из 100-мм орудия, таранил и давил броней. И, кажется, этот момент наступал. Уже по прибытии в расположение их встретили машины снабжения, и пока экипажи с помощью дополнительно выделенных бойцов дозаправляли танки и получали боезапас, комполка озвучил приказ. Десять экипажей, лучше всех освоивших танк, составляют сводную танковую роту батальонной тактической группы, создаваемую на основе мотострелкового батальона на БМП. Задача: прорвать фронт и совершить марш в максимально короткие сроки до деревни, где совместное подразделение союзников и бойцов НКВД должно спасти от сожжения немцами несколько сотен местных жителей. Далее обеспечить вывод спасенных на территорию Особого района. Все это будет происходить в пределах тактической глубины немецкой обороны. Артиллерия и авиация будут оказывать всемерную поддержку, но основную работу должны сделать именно они. Это общая задача. Потом последовали детали – кто, где, порядок связи и построения колонны и так далее. Конкретно задача экипажа Колосова – следовать во главе колонны с противоминным тралом, маршрут движения и общее управление будет осуществляться из оперативного центра, где отслеживают ситуацию посредством возможностей дронов. Кто такие «дроны» – Колосов представлял слабо, но ему это было и неважно. Главное – чтобы ему подсказывали, где враг!
Когда он вернулся к танку, экипаж вместе с инженерами из техслужбы заканчивал монтаж трала. Танк был заправлен, и в него был загружен полуторный боезапас. Иван подал Эдику ППС стволом вперед, и он втащил его на броню.
– Ну что, парни! Настал наш час! Как вы поняли, мы идем первыми.
Колонну строили и вытягивали еще больше часа. Непростое это дело! Наконец прозвучал приказ «Колонна! Вперед!» Танк Колосова «посадили» на ротную волну. Пока шли по своей земле, командовал комполка. Изредка в канале слышался голос комбата мотострелков. Шли на восток, к железной дороге. Преодолев ее, колонна вошла в деревню и повернула на север. Тут уже в канале раздался уверенный и властный голос того, кто вел и обеспечивал их колонну. По мнению Колосова, голос принадлежал никак не меньше чем генералу. Через десяток километров подошли к линии фронта. Голос предупредил об этом, и через минуты Колосов сам увидел это в перископ. Проход через позиции наших войск был обозначен красными флажками. Тут же поступила команда после прохождения первой траншеи опустить трал. Артиллерия постаралась разрывами своих снарядов заставить сдетонировать немецкие минные поля, однако гарантировать стопроцентный успех не мог никто. И действительно, на подходе к немецким позициям, отмеченным клубящимся дымом и черными пятнами разрывов крупнокалиберных снарядов, под тралом раздалось несколько взрывов. Колосов и Нигматуллин крутили перископы, стараясь если не найти, то хотя бы предугадать, откуда может исходить опасность. За ними, как нитка за иголкой, след в след следовала колонна БТГ. Стволы башен танков и БМП, развернутые «елочкой», также шевелились, выискивая врага. А враг был! Не всех вычистил артогонь. Были уцелевшие. По колонне стреляли автоматы и пулеметы. Колонна отвечала с ходу, не снижая скорости. Этот огонь им был не опасен, а задача их находилась впереди. Неожиданность случилась уже в конце марша. Дорога пересекала небольшой лесок. Внезапно на броне раздался взрыв. Похоже было на обстрел из тридцатисемимиллиметровки, но тут лес! Пушка должна стоять максимум в десятке метров! Они не могли ее не заметить! Иван и Нигматуллин резко крутанули перископы в поисках опасности. Иван увидел первым. Метрах в тридцати впереди слева от дороги внезапно шевельнулось пятно, в ту же секунду преобразившееся в человека, одетого в белый маскхалат и с темным предметом под мышкой. Предмет сверкнул вспышкой и, оставляя дымный след, в танк полетела граната. Человек откинул в сторону трубу и исчез в заснеженных кустах. На занятиях по теории инструкторы-союзники показывали видеофильмы о тенденциях развития противотанкового оружия в фашистской Германии. И там как раз было такое оружие. Иван даже запомнил название – «Панцерфауст».
– Саня! Стоп!
Граната ударила куда-то в башню.
– Гранатометчики вокруг! Нигматуллин! Пулемет!
Танк остановился секундами позже, по инерции проехав по снегу с десяток метров. И тут же длинными очередями застучал спаренный пулемет. Наводчик, до упора опустив ствол и поворачивая башню, длинными очередями осыпал лес.
– Я – Виньетка-один! Внимание всем! В лесу «фаустники»! Повторяю: в лесу «фаустники».
По инструкции Колосов останавливаться не должен был, наоборот! Нужно было увеличить скорость и проскочить опасный участок, оторвавшись от засады. Колосов помнил, что дальность выстрела первых панцерфаустов не превышала тридцати метров. Но у танков была динамическая защита, как раз и защитившая танк Колосова, а вот БМП и другие машины БТГ такой защиты не имели. Засаду нужно было уничтожить. Поэтому танк Колосова стоял на месте, осыпая зимний лес пулеметными очередями. Раздался еще взрыв, теперь уже с другой стороны башни. Колосов крутанул прибор наблюдения в эту сторону и успел увидеть, как очередного гранатометчика порвала очередь из подошедшего второго танка. А минуту спустя спешенные мотострелки атаковали врага, расчищая пространство вокруг дороги.
Приказ застал Гришина на полигоне. Потому что была первая половина дня. Точнее, его самое начало. А вечером Гришин был на занятиях в учебном классе. Если у его подчиненных было хоть какое-то время для отдыха – например, чистка личного оружия, то у командного состава батальона, от командиров взводов до комбата, его не было вовсе. Все время, за исключением нескольких часов сна, уходило на учебу – в поле и в классе. Получив новую технику и вооружение, Гришин осознал, что его образования явно недостаточно, чтобы управлять такой мощью. Поэтому все командиры вместе с ним сели за парты. Занятия вели офицеры-союзники. Основным предметом была, понятное дело, тактика и огневая подготовка. Вечером в классе теория – днем в поле практика. Они учились управлять подразделениями, подразделения учились выполнять задачи. Он уже забыл, когда видел последний раз Веру. Было просто не до того. Но впервые за долгие месяцы у Степана было спокойно на душе. Он знал, что Вера с детьми в безопасности. Изредка отправлял в школу вестового с запиской Вере. В ответ он приносил основательные письма. Иногда и не на одном листе. Вера писала, как у нее идут дела, как здоровье и чем занимаются дети. И это все!
