Примерно в шестнадцать часов группа уничтожила опорные пункты противника в деревне Степарыкино и селе Величево. Сосед слева отстал, связанный боем за Туманово. Дело шло уже к вечеру, понемногу смеркалось. Комбриг уже решил отдать приказ закрепляться, как вдруг его внимание привлек наводчик.
– Товарищ генерал! Посмотрите!
– Что посмотреть?
– Да вот, на окраине деревни, восточней – никак Т-26 двигается?
Ремизов прильнул к приборам. Танк он на окраине Царево-Займища видел, но с расстояния в два километра подробностей рассмотреть не мог. Чертыхнувшись, вылез на броню и вскинул к глазам бинокль. Его увеличение позволило рассмотреть танк. Это действительно был Т-26.
– Действительно, Т-26. Может, с осени? Подбитый?
– Да нет. Я его и увидел потому, что он двигался. А сейчас стоит.
– Ладно! Проверим!
Ремизов погонял УКВ-радиостанцию по диапазону, пытаясь найти и вызвать «соседей». Причем вызывал он их открытым текстом, называя деревню, которую они занимали. Однако слышал только радиостанции своей и мотострелковой бригад, перемежаемые немцами.
– Олухи царя небесного! – обругал их комбриг и отдал необходимые распоряжения, после чего приказал танку выдвигаться к Царево-Займищу прямо через лощину.
Когда ИС преодолел примерно половину расстояния до деревни, комбриг заметил, что Т-26 исчез. А когда до околицы деревни осталось метров пятьсот, по броне застучали снаряды. Раздалось несколько взрывов. Сработали контейнеры динамической защиты.
– Похоже, что-то малокалиберное, – заметил наводчик.
– Ну, так – сорок пять! И не один ствол. Я бы предположил, три-четыре. Ты видишь кого-нибудь?
– Пока нет. Хорошо маскируются.
– Механик, стой! Попробую еще раз вызвать.
Ремизов снова начал терзать радиостанцию. А незнакомцы продолжили обстреливать остановившийся танк. Правда, с меньшей интенсивностью. То ли решили, что подбили, то ли наоборот – что бессмысленно расходуют боеприпасы.
– Вот черти! – отметился механик, вслушиваясь в удары по броне. – Поломают что-нибудь. А уж краску наверняка обдерут. И динамическую защиту жалко.
– Ну что? Со связью глухо. Поехали очно краску требовать. Механик, вперед! Двигай по лощинке, а то ненароком сообразят гусеницу сбить.
По низинке, идущей от деревни, добрались до околицы. Причем, возможно, даже незамеченными, потому как по ним не стреляли. То ли не видели, то ли позиция не позволяла стрелять. Доехав до деревни и прикрывшись от нее длинным амбаром, ИС повернул вправо и, взревев дизелем, выскочил из намечающегося овражка. И прямо на Т-26, стоявший за углом дома метрах в пятидесяти. Тот ли это был Т-26, или другой – неизвестно. Но экипаж его никак не ожидал увидеть прямо перед собой незнакомого исполина. Поэтому тявкнула пушка, послав снаряд куда-то в направлении опасности, но, не попав с такого расстояния, взревел, окутавшись черным дымом, двигатель, и танк задним ходом въехал в крепкий сарай, обрушившийся на него. Видимо, и наводчик стрелял с перепуга, и механик забыл, что сзади стоит сарай. Двигатель не выдержал такой нагрузки и заглох.
– Механик! Давай к нему вплотную! Башня влево!
Через секунды ИС остановился левее морды заваленного бревнами Т-26.
– Механик, глуши двигатель. Смотрите за левым флангом. А то прибегут или приедут выручать бедолаг.
Отдав распоряжение, Ремизов чуть приоткрыл люк.
– Эй! В двадцать шестом! Слышите меня?
После длинной паузы из Т-26 ответили:
– Слышим!
– Это хорошо! Вы мне краску подрали на танке. Ваш командир батальона, полка или бригады – черт вас знает, чьи вы – мне это восполнит. А вас – и ваш экипаж конкретно, и другие, что здесь есть, – выдерет как сидоровых коз. Я позабочусь об этом!
Это как бы литературный перевод. На самом деле Ремизов произнес это все на великом и могучем, со множеством частностей, известных лишь настоящим русским людям.
В Т-26 молчали.
– Так, я на броню! Смотрите тут!
– Товарищ генерал, давайте я!
– Ты – наводчик! Вот сиди и наводи! А я командир, и я решаю – кто и что.
Ремизов выбрался на броню и осмотрел башню.
– Во! И тут, и тут! Но, скажу я, повезло вам! Хреново вы стреляете! Хотя была бы это «тройка» – сожгли бы ее. А нашей шкуре сорок пять – только вот краску портить. Но вот тут вы чуть мне прибор не расшибли. Повезло вам! Иначе…
Неожиданно в стороне раздался пушечный выстрел, снаряд с визгом рикошетом от башни ушел в небо, и тут же ударила пушка ИСа, качнув инерцией отката танк.
– Что за б…во? – Ремизов приподнялся, оглядываясь назад. И увидел сквозь облака дыма и поднятой снежной пыли от мгновения назад разрушенного выстрелом его танка домом разворачивающийся и удирающий БТ-7. Воспользовался паузой перезарядки.
– Помощники сраные! – выругался вслед БТ комбриг.
Когда он обернулся, люк механика-водителя Т-26 был открыт и в нем виднелся молоденький танкист с направленным на Ремизова пистолетом.
– Сынок! – усаживаясь снова на броню и закуривая, спросил Ремизов. – Ты в каком звании?
Танкист после недолгих колебаний ответил:
– Лейтенант.
– Вот что я тебе скажу, лейтенант. Как только ты меня застрелишь – застрелись сам. А лучше и товарищей застрели. Чтоб не мучались. Потому как мой экипаж, – и он похлопал по броне, – раздавит твою машину в секунды. И это хорошая смерть, поверь мне. Потому как если мой танк вас не раздавит, то отвечать вам в НКВД на вопросы – когда, где и как вас завербовала немецкая разведка с заданием убить командира сто двадцать шестой тяжелой танковой бригады Двадцатой армии генерал-майора Ремизова. Спрашивать вас будут со всей революционной строгостью, вследствие чего вы умрете мучительной смертью, а ваши родственники будут признаны членами семей предателей Родины. Пояснять, что это значит?
– А вы действительно генерал-майор? Из Двадцатой армии? А что за танк у вас?
– А тебя, лейтенант, не предупреждали, кто вам навстречу двигается? И давай, вылезай из танка наружу – я не требую, чтобы ты стоял по стойке «смирно», но разговаривать с генералом, держа его на мушке, из люка танка – это перебор. А танк называется «Иосиф Сталин – третий». Коротко – ИС-3. И видеть ты его просто не мог. Такие есть только в моей бригаде.
Лейтенант убрал пистолет, выбрался на броню и представился.
– У тебя связь есть со своими товарищами?
– Нет. Танки комбата и ротных сгорели в бою за эту деревню. У них были радиостанции.
– Тогда отправь кого-нибудь за старшим. И предупреди, чтоб не стреляли. А то снаряд моей машины может развалить Т-26 или БТ-7, просто пролетев рядом. А это нехорошо!
