– Глупый вопрос.
– Хорошо, глупый. Почему тогда…
– Еще один глупый вопрос.
– Ладно, я дура, а ты умная.
После этого разговора Сонька весь день на меня дулась. А я пыталась разобраться в своих чувствах. Конечно, Сонька права, проще было обратиться к Вадиму. Но если… вот это «если» и не давало мне покоя. Допустим, таинственный любовник – мой отец. Ну и что? А то, что если гибель Юли произвела впечатление на Эсмеральду, то она, скорее всего, не считала ее случайной. И погибла сама. Подозревать отца мне и в голову не пришло. Поверить, что он мог иметь к смерти девушек какое-то отношение, я просто не в состоянии. Да и с какой стати? Но за всем этим что-то есть. Папа со мной откровенничать не намерен, значит, придется разбираться самой.
– Домой меня отвезешь? – спросила Сонька, заглянув в мой кабинет в половине шестого.
– Будешь ночевать у себя?
– Буду, если ты опять встречаешься со своим Глебом.
– Чем он тебе не угодил? – возмутилась я.
– Всем. Отвезешь или нет?
– Отвезу, – буркнула я.
Уже в машине Сонька сказала:
– Давай заедем в супермаркет, мне продукты купить надо.
– Мне тоже.
Я свернула к супермаркету, у входа Сонька взяла тележку и покатила ее к прилавку, где были выставлены макароны. Под моим удивленным взглядом взяла сразу три пачки «Макфы» и положила в тележку.
– Не многовато? – кивнув на тележку, спросила я. Сонькина непривычная молчаливость сильно меня беспокоила.
– В самый раз. Я сажусь на диету.
– Тогда макароны зачем?
– Это макаронная диета. Чего ты глаза вытаращила?
– Что это за диета такая? – растерялась я.
– Мне Инка из отдела реализации посоветовала. Она похудела на три килограмма.
– За год?
– За две недели.
– От макарон похудела?
– Кончай лыбиться. Это средиземноморская диета. Ты же в Милан катаешься дважды в год, итальянцы целыми днями едят макароны и чувствуют себя распрекрасно. Так?
– Ну…
– Все дело в том, как есть. Питание должно быть сбалансированным. Видишь, что здесь написано? – Сонька взяла пакет «Макфы» и сунула мне под нос. – Изготовлены из твердых сортов пшеницы и просты в приготовлении… Худеть надо с умом, чтобы организм получил все необходимое. И потом, я их просто люблю.
– Я тоже, – пожала я плечами. – Пиши свою диету. Будем худеть вместе.
«Папа придет в восторг от новой диеты», – подумала я. Обычно, когда я собираюсь худеть, он начинает ворчать, что фигура у меня великолепная и я ерундой занимаюсь, наношу вред своему здоровью и прочее. Но против макарон точно возражать не станет. Я взяла две пачки, собралась положить их в тележку и с удивлением обнаружила, что ее под рукой нет. Зато в двух метрах от меня стоял парень, опираясь на мою тележку, и разглядывал что-то на витрине.
– Молодой человек… – повысила я голос, поражаясь его наглости. Он повернулся, взглянул с недоумением, потом перевел взгляд на тележку и залился румянцем.
– Извините, – сказал поспешно. – Я, кажется, перепутал…
Чуть впереди стояла тележка, доверху заполненная продуктами, сверху лежало несколько пачек макарон.
– У вас что, тоже средиземноморская диета? – не удержалась я, увидев, что он направился к ней.
– Что? А, нет. Это для детского дома. – Он улыбнулся и пошел дальше, мы с Сонькой переглянулись, подружка пожала плечами.
– Ну, чего ты встала, идем, – позвала она.
Расплачиваясь за продукты, я вновь увидела парня. Он стоял возле соседней кассы. По виду студент, лет двадцать с небольшим. Невысокий, худой. Одет очень скромно, видавшие виды джинсы и футболка, которая от многочисленных стирок выглядела довольно бесформенной, ворот растянулся, и рисунок поблек. Я в своих дорогих тряпках вдруг почувствовала себя неловко.
Расплатившись, мы вышли из магазина, побросали покупки в багажник, а когда выезжали с парковки, я опять обратила внимание на парня. Нагруженный пакетами, он шел к автобусной остановке.
– Куда он со всем этим добром, – пробормотала Сонька. Мы как раз с ним поравнялись. Молодой человек повернулся, в этот момент ручка одного из пакетов лопнула, и все его содержимое посыпалось на асфальт. – Останови, – сказала подруга, вышла из машины и стала молча помогать парню укладывать продукты в пакет.
– Спасибо, – сказал он смущенно.
– Пожалуйста.
– Садись в машину, – открыв окно, предложила я ему.
– Да мне в Киреево…
– Садись, тебе сказали, – проворчала Сонька и помогла ему загрузить пакеты в машину. Он устроился сзади, придерживая пакеты рукой, явно чувствуя неловкость. – Ты сказал, это в детский дом? – повернулась к нему Сонька.
– Да. Мы с друзьями раз в месяц собираем подарки, продукты, игрушки, всякую мелочь… и отвозим. Меня Паша зовут, – он протянул руку, Сонька ее пожала.
– Соня. Это Аня.
Я тоже протянула руку, не оборачиваясь, он осторожно ее пожал.
– Очень приятно, – сказал, кашлянув.
Физиономия его была добродушной, а улыбка смущенной. Я то и дело поглядывала на него в зеркало. На носу веснушки, уши торчат, светлые волосы в беспорядке падают на лоб. Он вызывал симпатию и этой своей улыбкой, и даже простоватостью. Сразу видно, хороший человек. Я вдруг подумала, что в нашем окружении давненько не было таких ребят. Сплошь бизнесмены да папенькины сынки, которые болтаются по ночным клубам, швыряясь деньгами. У этого их точно нет, а те, что есть, он тратит, в отличие от меня, вовсе не на тряпки и прочую ерунду.
– У вас какое-то общество? – спросила я.
– Да какое общество, скидываемся, кто сколько может.
– Я бы тоже хотела, – неуверенно произнесла Сонька, неуверенность была явно связана с тем, как парень воспримет ее предложение.
– От помощи не отказываемся, – кивнул Паша и опять улыбнулся. Сонька порылась в сумке и протянула ему визитку.
– Вот. Звони, если что.
– Позвоню обязательно.
Он не спеша убрал визитку в портмоне, потрепанное и, подозреваю, пустое. Сонька продолжала задавать вопросы, он на них охотно отвечал. Так незаметно мы доехали до Киреева, спального района за рекой. Высадили Пашу возле тринадцатого дома, который оказался общежитием.
– Спасибо, – сказал Павел, выходя из машины. – Без вас я бы добирался минут сорок.
– Обязательно позвони, – напомнила Сонька.
Он скрылся за обшарпанной дверью общаги, а подружка вздохнула:
– Нюся, как-то неправильно мы живем. У него в кошельке рублей сто червонцами, а он детям помогает…
