– Ты совсем не любила Егора? – спросил он.
Надо было что-то сказать, а ничего больше не пришло в голову.
– Я его ненавидела, – честно призналась Влада.
Она отвернулась от Дробышева, прошла в прихожую, потянулась к пальто. Пальто было с укороченными рукавами и поэтому не вполне, как казалось Дробышеву, подходило для сурового русского климата.
– Ты могла развестись. – Он снял с вешалки куртку, быстро оделся.
– Могла, – вздохнула Влада. – Но не развелась.
Наверное, он должен был спросить, почему она ненавидела мужа, но его это мало занимало, и он не спросил.
Входить в квартиру Егора ему было неприятно. Дробышев сразу уселся на стул, стоявший в прихожей, нашел в Интернете фирму, занимающуюся установкой замков. Терпеливо ждал, когда приедет слесарь. Потом терпеливо ждал, когда слесарь поменяет замки.
Влада неслышно сновала рядом.
Наконец она расплатилась с мастером, и Дробышев поднялся, разминая затекшие ноги.
Влада молча остановилась рядом, провела пальцами по его плечу.
– Степа, не бросай меня, – тихо попросила она, не глядя на него.
Он не мог ее бросить просто потому, что их абсолютно ничего не связывало, но он только ободряюще кивнул и наконец спустился на улицу.
Сюда они приехали на машине Влады. На улице было по-зимнему холодно. Дробышев быстро направился к метро, по дороге к дому зашел в супермаркет, а поднявшись на свой этаж, позвонил в дверь к Инне Ильиничне. Женщины дома не оказалось.
Запирая дверь своей квартиры, он чувствовал, что что-то сделал неправильно. Фактически он отшил Владу с ее проблемами, и, если с ней что-то случится, это будет на его совести.
Чувство было мерзким, и Дробышев постарался его не заметить.
23 марта, среда
Настроение было отвратительным, и Влада отлично знала, отчего. Из-за Степки. Ее Степа вчера смотрел на чужую девку так, что у Влады противно сжалось сердце. И на что смотреть-то? На обычную девку в дешевой куртке?
Влада в мужских взглядах разбиралась отлично. Она вообще была неплохим психологом, знала за собой это.
Такой подлости Влада от судьбы не ожидала. Конечно, она паршиво поступила со Степой много лет назад, но ведь надо делать скидку на молодость и неопытность. Сейчас она действительно нуждается в мужской поддержке, а Степе плевать на ее проблемы.
Если бы не боялась сесть в тюрьму, поехала бы и пристрелила наглую врачиху!
Влада постаралась успокоиться, приняла душ, уложила волосы, подкрасилась и стала делать то, на что вчера не нашлось сил из-за Степкиного предательства.
Влада включила компьютер и принялась внимательно изучать фото и видео с корпоративов фирмы. Случайные фото многое могут рассказать. Как открыть доступ к внутренней информации сайта компании, Юля ей объяснила.
Влада отгоняла противные мысли о Степе и врачихе и вглядывалась в лицо Егора. Покойный муж, явно подвыпивший, смеялся со своими работниками, шутливо обнимал девок, но ничего, выходящего за рамки обычной веселой компании, Влада не заметила. Юля на снимках попадалась редко, Милада чаще. Рядом с Егором ни та, ни другая особо не отирались. Не похоже, чтобы Егор выделял Миладу. Ну и слава богу.
Через пару часов Влада поняла, что устала. Полежала, включив негромкую музыку, даже, кажется, задремала.
Позвонила мать, начала причитать, что нельзя запираться одной. Только хуже будет. Надо быть с людьми, надо пережить горе и жить дальше.
– Я и так с людьми, – устало ответила Влада. – Сейчас собираюсь в фирму к Егору.
«Точно, поеду в фирму», – решила она, положив трубку.
Дорога оказалась сплошным мучением. Грязное месиво на асфальте оборачивалось мелкими дурацкими авариями, собирались пробки, где-то сзади выла «Скорая», требующая, чтобы ее пропустили. Кошмар. На метро проще доехать.
В зеркале виднелась машина, почти упиравшаяся Владе в бампер. Машина была отвратительного коричневого цвета, непонятно, какой дурак ее сделал и какой дурак купил.
Ряд машин справа тронулся, потом медленно пополз ряд Влады. Коричневый урод опять прижался к ее бамперу. Егор бы сейчас кипел от злости и нетерпения, матерился, метался из ряда в ряд. На тех, кто плохо его знал, Егор производил впечатление не слишком умного рубахи-парня, весельчака и души компании. Но Влада знала, что муж умен и осторожен. Впрочем, не слишком умен и не слишком осторожен, если дал себя пристрелить.
Влада напомнила себе, что она вдова и обязана всеми силами пытаться найти убийцу.
Кто мог желать Егору смерти? Илюша Мансуров? Илья желал наверняка и наверняка ни разу об убийстве даже не подумал. Это даже ей ясно, полиция тоже едва ли станет Мансурова подозревать.
Ревнивый муж какого-нибудь Цыпленка? Тоже маловероятно, из ревности убивают только в книжках. В жизни убивают ради денег. Ради больших денег.
Инна уверена, что смерть племянника связана с архивом Максима Ильича. Влада не верила, что Егор не понимал опасности, связанной с архивом. Болтуном муж не был, но и спецагентом не был тоже, и случайно проболтаться, особенно подвыпив, мог. А значит, и мотив для убийства мог быть.
Мотив имелся у многих, полиции придется хорошо поработать.
Жаль, что самый веский мотив был у нее, и менты не могут этого не понимать.
Влада сунула руку в карман пальто, нащупала новые ключи от квартиры, которые перевесила на старый брелок. От мысли, что Степа оставил ее одну после того, как в ее квартиру кто-то проник, стало противно до тошноты, но сейчас не время для обид.
Наконец, Влада, проехав под шлагбаумом, остановила машину.
В секретарской сидела только Милада. Заметив Владу, дернулась, как будто встать хотела, и тихо поздоровалась.
– Здравствуйте. – Влада даже не посмотрела на нее.
Компьютер Юли был выключен. Оно и понятно, девочка работает на полставки, должна приходить не каждый день.
Заходить к Савельеву Влада не стала, отперла кабинет Егора.
«Нужно потребовать от Савельева финансовую отчетность», – вяло подумала она. Разбираться в отчетности не хотелось. Влада бросила сумку на стул, повесила пальто в шкаф, села за компьютер, покачалась в кресле.
В дверь осторожно постучали, и Влада совсем не удивилась, увидев заглянувшую Миладу.
– Владислава Игоревна, вам что-нибудь нужно? – И этому Влада не удивилась.
– Нет, – почала она головой. – Спасибо.
Милада признала в ней хозяйку и явно выразила готовность служить, но Владу это не радовало. Сейчас ее могло обрадовать только одно: чтобы Степа смотрел на нее так, как на врачиху. А на врачиху чтобы не смотрел вовсе.
