Машины Степы она не увидела. Влада удачно припарковалась у соседнего с теткиным подъезда, позвонила в домофон.
Инна ждала ее у открытой двери. Влада поцеловала старуху, грустно ее оглядела. Выглядела Инна плохо. Это и понятно, она Егора любила. Она не любила Владу.
– Савельев, это помощник Егора, – объяснила Влада, – все время спрашивает у меня про разные бумаги…
– Я понимаю, Влада, – перебила тетка, проходя в комнату. – Вот, смотри.
На столе лежала толстая папка для бумаг.
Инна куда-то вышла, оставив Владу одну. Слава богу, Влада волновалась, что тетка станет смотреть под руку.
Папка была толстенная, но бумаг в ней совсем немного. Гулко забилось сердце, Влада не исключала, что здесь может оказаться завещание, а что Егор мог написать в завещании, одному богу известно. К счастью, завещания в папке не обнаружилось.
Договор о съеме квартиры Влада нашла сразу и сунула вместе с файловой папкой в свою сумку. Остальные бумаги для нее интереса не представляли, их Влада небрежно просмотрела и положила обратно.
Половину принтерного листа, затерявшегося среди остальных бумаг, она заметила каким-то чудом и даже не сразу поняла, что именно держит в руках.
Она держала расписку Ильи Мансурова в получении от Егора Кривицкого пяти миллионов российских рублей, которые, вообще-то, за несколько прошедших с момента написания расписки лет сильно подешевели по отношению к чужой нероссийской валюте.
Влада нашла Инну в соседней комнате, тетка лежала на диване с книгой в руках. Когда-то эта комната считалась Егоровой, маленького Егора тетя часто забирала к себе на выходные.
– Нашла, что тебе нужно? – отложив книгу и поднимаясь, спросила Инна Ильинична.
– Нашла кое-что, – кивнула Влада.
Находками Инна не поинтересовалась, и Влада ничего уточнять не стала. Попрощалась, из лифта помахала рукой провожающей ее Инне и спустилась вниз.
Машины Степы все еще не было. Она не станет его ждать, она и так вешается на него, как последняя дура.
Влада медленно пошла к своей «Вольво», выехала из двора и сразу остановилась – испачканная светлая «Хонда» затормозила прямо перед ней. Машину Степе не мешало бы вымыть. Впрочем, по такой погоде можно и не мыть, все равно завтра же покроется грязью.
Влада подала «Вольво» назад, подождала, когда Степа пристроит свою машину и подойдет к ней.
Он как раз садился рядом с Владой, когда мимо прошла соседка-врачиха, старательно от них отворачиваясь.
– Ты что-нибудь нашла? – с тоской глядя вслед соседке, спросил Степа.
Влада достала из сумки денежную расписку и отдала ему.
Он с минуту повертел расписку в руках и уставился прямо перед собой.
– Откуда ты знал, что у Егора на Илью что-то есть? – вздохнула Влада.
– У его жены коричневый «Опель».
– Что?! – ахнула она. – Откуда?..
– Машина, которая около тебя крутилась, могла быть «Опелем»?
– Могла.
– Я за ними проследил, – опять вздохнул он. – За Ильей и его женой.
– Степочка! – помолчав, проговорила Влада. Голос у нее дрогнул, и даже подступили слезы. – Я так тебе благодарна! Значит, ты все-таки обо мне думаешь?..
Влада не знала, стоит ли потянуться к нему и обнять, и осталась сидеть на месте.
– Я тебе так благодарна! – искренне повторила она. – Всем остальным на меня просто наплевать. Я только теперь поняла, что такое настоящее одиночество.
– Влада, с этим можно звонить в полицию, – сказал Степан с хмурым видом.
Ей захотелось расплакаться. Она не врала про одиночество, ей действительно хотелось, чтобы он о ней думал. И быть уверенной, что на него всегда можно положиться.
– С чем с этим? – грустно усмехнулась она. – С тем, что мне показалось, будто меня преследовал коричневый «Опель»?
– Так тебя преследовала машина или нет?
– Не знаю, – честно ответила Влада. – Я теперь уже ничего не знаю.
Она сказала правду, и он сразу еще больше посерьезнел.
– Залезли в твою квартиру. Залезли в квартиру Инны…
– Перестань, – перебила Влада. – То ли залезли, то ли нет. То ли была машина, то ли не было.
Ей хотелось немедленно заняться квартирой, которую Егор снимал для любовницы. Она устала думать про то страшное, что происходит рядом с ней.
Степан нахмурился, но уговаривать не стал.
– Ладно, Степа, ты иди, – отпустила его Влада.
– Подожди. – Он приоткрыл дверь, но замер. – Что ты знаешь про жену Ильи?
– Я плохо ее знаю.
Она терпеть не могла Людку, и та платила Владе тем же. Чего стоит хотя бы недавняя встреча! Людка смотрела на Владу с откровенной ненавистью.
– «Опель» – ее машина. Попробуй узнать о ней все, что можешь. У вас есть общие знакомые?
– Есть, – кивнула Влада.
– Постарайся узнать.
– Ладно.
Он хлопнул дверью. Влада тронула машину, а дома сразу села в кресло и долго перечитывала договор о найме жилья. Потом заставила себя подняться и поужинать. Мучила мысль о том, что со Степой никак не получается, и мысль о коричневом «Опеле» тревожила, но Влада постаралась неприятным мыслям не предаваться.
День выдался ужасный. Умерли двое больных: совсем старый мужчина, поступивший с инфарктом несколько дней назад, и женщина пятидесяти лет, которой стало плохо в метро. Женщина несколько раз спрашивала у Тани: «Я не умру?», и Таня заверяла, что все будет хорошо.
Настроение было настолько отвратительным, что даже присутствие красавицы Влады у въезда во двор не смогло сильно его испортить.
Выпью снотворного, решила Таня. Снотворного, как и все врачи, она старалась избегать, но сегодня был как раз тот случай, когда запрет можно проигнорировать.
В дверь позвонили, когда она шла с таблеткой на кухню. В глазок Таня не посмотрела, но появлению соседа почему-то не удивилась.
Степан стоял у приоткрытой двери и молчал, и тогда Таня, как дура, сказала:
– Добрый вечер.
Он тяжело вздохнул, сжал губы, опять вздохнул, и она не сразу поняла то, что услышала:
– Мне нужна одна ты.
Господи, какое ей дело, кто ему нужен! Вот ей нужно, чтобы ее все оставили в покое! Впрочем, никто и не стремится нарушать ее покой.
Кроме Степана.
Она хотела что-то ответить, но он шагнул к ней, и она сразу очутилась у его груди. Щека оказалась прижатой к холодной куртке, а прямо перед глазами виднелся подбородок с едва заметной щетиной, отросшей за день.
А еще она сразу поняла все, что он хотел сказать. Что что-то действительно связало их, еще почти незнакомых. Связало сразу и прочно. Что ему было хорошо рядом с ней, и он все время о ней думал, даже когда ему казалось, что он думает о чем-то совсем постороннем. Что в ресторане, когда они пили темное пиво, ему нравилось на нее смотреть и не хотелось с ней расставаться. И потом не хотелось расставаться. Ему давно казалось, что лучше, чем быть одному, не бывает, но теперь ему не хочется быть одному. Ему хочется быть рядом с ней. Только рядом с ней ему по-настоящему хорошо, а без нее скучно и пусто.
