Без Тани ему было скучно. Не то чтобы он постоянно с ней разговаривал, как сидел за компом при ней, так и продолжал сидеть без нее, а все равно было скучно.
– Да, Влада, – ответил он, радуясь, что можно хоть чем-то себя занять.
– Я договорилась с Вадимом, – сказала Влада. – Он будет ждать нас через два часа.
Дробышев собрался поторопить Таню, но тут зашуршал замок, и она, наконец, появилась.
– Как Инна? – поинтересовался он.
– Ничего. У нее хорошее сердце.
– Торопись, нас ждет художник.
– Влада звонила?
Таня подошла к нему, он обнял ее за ноги.
– Да.
– Степа, мы ничего не узнали про журналиста.
– К портрету это не имеет отношения.
Художник сделает Танин портрет, Дробышев повесит его на стену, и ему не будет одиноко, когда она торчит у соседки.
На встречу они едва не опоздали. Опаздывать Дробышев не любил и злился на себя за то, что плохо рассчитал время.
– Извините, – пробормотал он, подходя к столику, за которым Влада и высокий худощавый парень перебрасывались словами.
– Ничего, – улыбнулась Влада. – Мы сами только что пришли.
Художник тоже улыбнулся и сразу посерьезнел, в упор разглядывая Таню. Разглядывал пристально и долго, а потом кивнул – фейсконтроль Таня прошла успешно.
Дробышев облегченно выдохнул, что было странно, поскольку желание иметь Танин портрет все-таки не было для него жизненно важным.
Ниоткуда появившийся официант подал меню, все дружно заказали себе мясо.
Теперь художник поглядывал на Таню весело и с интересом, а на Дробышева просто весело, без интереса, и время от времени от всей души зевал.
– Не выспался? – спросила Влада.
– У меня сын маленький, – объяснил Вадим. – Второй месяц пошел.
– Поздравляю.
– Спасибо. Я забыл, когда спал.
– Ничего, это временно, – успокоила Влада.
– Приезжайте завтра в студию. – Вадим полез в карман, протянул Тане визитку с адресом и предупредил: – Одна приезжайте.
– Я работаю завтра, – огорчилась Таня. – Я всегда работаю в будни.
– Ничего, приезжайте вечером, – улыбнулся Вадим. – Я тоже работаю в будни. А еще в выходные работаю. До поздней ночи.
Художник доел мясо, подозвал официанта, попрощался.
– Он хороший парень, – сказала Влада.
– Да, – подтвердила Таня.
– А ты-то откуда знаешь? – ревниво спросил Дробышев. – Ты его сейчас впервые увидела.
– Так увидела же, – улыбнулась она.
Влада тоже поднялась, попрощалась.
За окном потемнело, от вчерашнего бьющего в глаза солнца осталось только воспоминание. Серые облака опустились до самой земли, прохожие старались загородиться от ветра.
Выходить на улицу не хотелось.
– Хочешь мороженого? – предложил Дробышев.
– Нет. – Таня поежилась. – Давай чаю. И пирожных каких-нибудь.
Ей тоже не хотелось отсюда уходить.
Дробышев подозвал пробегающего официанта, сделал заказ.
– Как тебе художник? – Таня посмотрела в окно, отвернулась.
Дробышев пожал плечами – мне до него дела нет.
– А мне он понравился. У Влады интересные знакомства.
– Это знакомства Егора. – Официант принес чай, Дробышев поблагодарил. – Вернее, его отца. Знаешь, раньше у Инны собирались забавные компании. Когда был жив Максим Ильич. Я, когда маленький был, любил эти посиделки. Инна моих родителей всегда приглашала, а я садился где-нибудь в уголочке и слушал.
– А где сейчас твои родители? – Таня попробовала пирожное – вкусно.
– В Италии. Папу пригласили лекции читать на три месяца. Мама очень переживает, что ее нет рядом с Инной. Дебаты у Инны велись интересные, о судьбе России. У нас на работе никому в голову не придет об этом говорить. У нас и телевизор-то никто не смотрит.
– У нас тоже, – согласилась Таня и всерьез заинтересовалась: – А что можно говорить о судьбе России?
– Ну… – она доела пирожное, Дробышев подвинул ей остатки своего. – Например, о том, как хорошо было при Николае и как плохо, что пришли кровавые большевики.
– Ты тоже так считаешь?
– Я считаю, что самый объективный и справедливый судья – история. В благополучной процветающей стране никакие уголовники никогда власть не захватят.
Дробышеву было хорошо разговаривать с ней ни о чем. Ему никогда не приходило в голову рассказывать о вечерах у соседки никому из своих знакомых дам.
– Егор тоже приходил слушать взрослых?
– Редко. Ему это было скучно.
– Он тебе нравился?
– Послушай, – Дробышев откинулся на стуле, хмуро на нее посмотрел. – Егор увел у меня невесту. Я не могу быть объективным.
Он не заметил, как Таня напряглась. Ему в голову не могло прийти, что он сказал сейчас что-то такое, чего не стоило говорить.
Егор действительно увел у него невесту. Другое дело, что сейчас до этой невесты ему дела нет. Но этого Дробышев не сказал, и так ясно.
– Я, когда маленькая была, очень хотела стать историком. – Таня постаралась погасить обиду. Собственно, никакой обиды и не должно быть, она же знала, что Степан когда-то любил Владу.
– А почему не стала? Потому что папа умер, и ты решила быть врачом? – догадался Дробышев.
– Нет. – Она покачала головой. – Мама считала, что профессия должна позволять себя содержать.
– Правильно считала, – одобрил он.
– Ну вот. С историческим образованием куда можно устроиться? Только в школу, если знакомств нет. А у нас нужных знакомств не было…
Пошел дождь, на улице прохожие доставали зонты.
Он мог не понять, как сильно Таня ему нужна, в который раз с тоской подумал Дробышев.
– Пойдем, – предложила она, посмотрев в окно. – Не сидеть же здесь до вечера.
Дождь разошелся, и до машины они бежали.
4 апреля, понедельник
Делать в фирме было нечего, но Влада поехала, дома-то тем более делать нечего.
В секретарской опять сидела одна Милада. Влада кивнула, вежливо улыбнулась, отперла кабинет.
Секретарша вошла следом, как к себе. Владе это не понравилось.
– Неля карточку просила передать.
Слава богу, сесть Милада не посмела, остановилась в дверях.
– Давай, – кивнула Влада, но руки не протянула, секретарша положила карточку на стол.
