Оказывается, Леннарт в виде исключения выучил язык. Тогда понятно, почему ее шведский застыл на самом примитивном уровне.
Разговор продолжался довольно долго. Роксана изнемогала от нетерпения.
Наконец Суни повесила трубку и улыбнулась.
– Гр-ра, – сказала она. Роксана с трудом догодалась, что она имела в виду: шведское går bra. Пойдет. Тысяча крон в месяц.
Как с неба упало.
Зет купил четыре подержанных газосварочных аппарата, баллоны с бутаном, противни и водяную баню. Раздобыл у кого-то из знакомых два промышленных вентилятора.
– Неохота огорчать Суни. Ресторан разнесут. Как узнают, чем тут пахнет…
И захохотал. Роксана тоже.
Эйфория.
Перчатки, белые комбинезоны, маски, пипетки, реторты – настоящая лаборатория. Роксана сдержала слово: заказала через Интернет менструальную чашу.
Наконец все расставлено, соединено и подготовлено. Последними Зет подключил вентиляторы, вышел и принес еще одну коробку.
– Тада! – он издал фанфарный клич и торжественно растерзал упаковку: беспроводная колонка. – Surprise! Самое главное на сладкое. Лучшая из того, что есть у Bose. Можем приступать.
На подготовку ушло время.
Они приступили к производству через два дня после того, как Суни дала им ключ.
Шкала производительности по сравнению с первым опытом: десять к одному.
Теперь все всерьез: Роксана и Зет выглядели, как чокнутые ядерные физики из голливудского фильма. Они выпаривали кеталар литрами. Слушали Аксель Бумана, Корнеля Ковача и собственную продукцию Зета. Обжигались, заходились кашлем от дыма и хохота, когда, к примеру, Зет на третий день объявил, что у него начали выпадать волосы.
– Даже не знаю отчего… возможно, от кетика, а скорее – от экологического шампуня, который мне навязала Билли.
После Бумана и Ковача настала очередь Линды Пира и First Aid Kit, и опять же собственной продукции Зета, которой полагалось восторгаться. Что Роксана и делала – с удовольствием, хотя музыка ее не задевала. Обсуждали бесчисленное количество красок для волос у Билли, Роксана рассказывала о домашних вечеринках в Тегеране. Пожимали плечами – националистская, если не нацистская партия «Шведские демократы» набрала при опросе двадцать два процента, хотя один из их вождей призывал к беспощадной борьбе с «глобалистами» и, как он выразился, «обжимальщиками осин». Читай: с евреями и партией зеленых.
Работали до поздней ночи, но почему-то не уставали. Постоянная эйфория. Пританцовывали вокруг растущей кучки кристаллического порошка. Возможно, действовали минимальные дозы вдыхаемого кетамина. Зет притащил компьютер. Не отрываясь от работы, смотрели шестой сезон «Девчонок». Даже Зет похвалил, хотя обычно он критиковал Роксанин вкус.
От долгого стояния болели ноги. Зет смотался в ИКЕА и купил две барные табуретки на колесиках.
Они гонялись по подвалу друг за другом, изображая ралли на го-картах.
Кеталар булькал, как лава в кратере.
Слушали Туве Лу, Асафа Авидана – и, конечно же, собственную продукцию Зета.
Роксане надоело восхищаться. Она молчала. Даже головой не качала в ритм.
Менструальная чаша, скорее чашечка, держалась, как влитая, – и в самом деле замечательное изобретение. Кто-то думает и о женщинах тоже.
Поднимались к Суни, улыбались, заказывали рисовую лапшу с соевым сыром тофу, орехами кэшью и кисло-сладким острым соусом.
Первая партия была готова на четвертый день. Семьсот граммов кетамина, взвешенного и расфасованного в пакетики по одному грамму.
Они вышли из своей самодельной лаборатории, и в лицо им ударило веселое майское солнце.
– Здравствуй, солнышко!!! – завопила Роксана.
Количество и скорость изготовления: если продать все, можно расплатиться с отморозками. Шанс есть.
Уже на следующий вечер они пошли в «Трансмишн», а оттуда в «Гост Таун Сешнс». Выручка: пятьдесят тысяч спенн. Опять вокруг них роились знакомые фигуры – клубный персонал, старые друзья, новые друзья, друзья друзей. Но самое главное – покупатели. Как будто бы ничего и не произошло, словно бы они и не исчезали на несколько месяцев. Роксане некогда было танцевать, зато последний час, когда кетик кончился, она плясала так, будто запаса энергии в ней хватит еще на год.
Билли мимоходом поинтересовалась, где они пропадали последние дни, а когда они ответили что-то невразумительное, начала хихикать.
– А говорите, вы просто друзья-приятели…
– Мы и есть друзья-приятели, – отрезала Роксана. – И ничего больше.
Через неделю притащили следующую партию. Другие клубы, другие клиенты. Снизили цену: сто крон – понюшка, триста – пакетик.
Шестьдесят тысяч.
Слухи о дешевом «снежке» расходились, как ролики Кардашьян на Youtube.
Они отдали вымогателям двести тысяч крон.
На следующий день позвонил их главный.
– Слишком долго копаетесь.
– Мы же заплатили тебе двести тысяч!
– И что? А где остальные? У вас три недели на все про все.
– Но это же невозмо…
– Три недели.
Занавес.
Съездила к родителям. После Тегерана они виделись всего один раз, до того как пришла посылка. У нее еще было время.
Мама чуть не расплакалась – Этти прислала ей набор столового серебра, а Роксана купила замечательные тапочки.
– Хоть сейчас в гарем, – пошутил отец.
А мать, успокоившись и повосторгавшись, начала расспросы.
Не меньше двух часов.
Отец ничего не спрашивал, только слушал, но видно было, как он тронут и доволен, что дочь съездила на родину.
А сегодня мать куда-то ушла, отец был дома один. Открыл, обнял ее и вернулся досматривать французский документальный фильм о триумфальном шествии ИГИЛ.
Она села рядом.
Он выключил ящик и несколько мгновений сидел молча.
– Роксана, золотце, – сказал он, – я не могу смотреть на все это. Впадаю в депрессию.
– А зачем тогда смотришь?
– Не могу оторваться. Как авария на дороге. Не хочешь смотреть, картина ужасная, а все равно смотришь.
Отец прикрыл глаза, очевидно, желая стереть прилипшие и сетчатке картины казней и пыток.
Вдруг он показался Роксане очень маленьким: вот-вот утонет в подушках и исчезнет.
– Что происходит с миром? Когда мы с мамой были молодыми, казалось, все идет к лучшему…
Роксане было очень не по себе: пора приступать к вранью.
