Однако и смолчать она не захотела.
– А Зарита тоже об этом знает?
– О чем? – нехотя оторвался от кофе дворецкий.
– Обо всем.
– Зарите ничего не известно, – серьезно сообщил Азхарт, – кроме того, о чем знает каждый житель вашей улицы. Будто ушлый адвокат твоего отчима так ловко составил завещание, что все ваши денежки ушли на оплату учителей и слуг.
Миэль лишь тайком вздохнула. Года два назад под влиянием соседских сплетен девушка уже пыталась посчитать стоимость дома, остатки наличных денег и всевозможные расходы, но постепенно так запуталась, что запретила себе об этом даже думать. В конце концов, никто и никогда не считал Инедит Готди наивной или глупой, да и основательность завещания была подтверждением ее предусмотрительности. Так зачем Миэль ставить под сомнение поступок тяжело больной матери, которая из последних сил устраивала дочери безбедную жизнь до совершеннолетия.
– Я могу рассказать тебе обо всех пунктах того завещания, но это очень долгий разговор. Сейчас у меня на него просто нет времени, к утру необходимо вернуться домой, в столицу. Поэтому должен задать главный вопрос, готова ли ты немедленно отправится со мной?
– А вы шутник, дон Азхарт, – Миэль резко поставила чашечку, стукнув донышком о стол, – или это я так похожа на дурочку? Само собой, никуда я не поеду.
– Миэль! – Рушер смотрел на девушку расстроенно, словно она сделала такой жуткий поступок, какого до сих пор не совершала еще ни разу. – Ты неправа!
– Мне очень жаль, – поднялся с места Азхарт, – но я на самом деле опаздываю. Вагоны ждать не будут.
Миэль лишь крепче сжала губы. Неужели дон Ридзони действительно всерьез считал, будто девушка, которая видит его впервые в жизни, может вот так, сразу, не подумав ни минуты, вскочить и помчаться с ним на станцию? Без багажа, без сменной обуви, всего лишь с полупустым кошелем в руках?
– Стойте, – резко вскочил с места Рушер, ринулся к двери и загородил ее собой. – Всего полминуты, дон Азхарт, дайте ей полминуты! Она сообразительная и решительная девушка, просто ваше предложение оказалось для Миль слишком неожиданным и шокирующим! Сейчас она подумает …
– Ладно, – хмуро кивнул Ридзони, – жду.
Но Миэль и так уже лихорадочно пыталась осмыслить, почему всегда спокойный и рассудительный дворецкий ведет себя так, словно у нее пол под ногами горит и нужно немедленно бежать. Причем именно с этим донельзя странным человеком, которого она видит впервые в жизни! Зато его явно уже встречал сам Рушер и почему-то считает вполне безопасным и надежным. И значит ей нужно всего лишь поверить его мнению… О Боги, вот же она, подсказка!
– Я готова ехать с вами, – решительно поднялась с места Миэль, – куда бежим?
– Извозчик ждет у крыльца, – устремился вперед дон Азхарт и на этот раз старый слуга молча и покорно отступил с его дороги.
Но когда мимо пробегала Миэль, тихо шепнул:
– Удачи!
– Спасибо, – так же тихо ответила его уже бывшая хозяйка и подопечная.
С совершенно искренней благодарностью, успев к этому мгновению отчетливо осознать, что без его помощи никогда не смогла бы пройти новую проверку. Пока неизвестно, с какой целью ее проверяют, но несомненно, не просто так. И Рушер это знал… однако сказать напрямик явно не мог. Надеялся лишь на доверие Миэль… а она едва не сделала ошибку, от потрясения позабыв, что всего несколько минут назад уверенно назвала Рушера другом. А друзьям нужно либо верить беспрекословно, либо не считать их друзьями. Человек, способный на обман или подлость, быть другом не может по определению, это она знала уже давно, но лишь сегодня впервые применила к себе.
По кофейне они прошли быстро, но без подозрительной спешки, сели в уже стоявшую у крыльца карету, и она понеслась по улицам намного стремительнее, чем коляска, доставившая Миэль в судьбоносную кофейню.
Девушка сидела, свободно откинувшись на мягкую спинку и молча размышляла о том, как воспримет эту новость Зарита. Об оставленных вещах она почти не жалела. Из дорогих ее сердцу ценностей там были лишь портреты родителей, книги и памятные безделушки. Кроме того Миэль не сомневалась, что Зарита никогда не выбросит их и не продаст мусорщику. Куда-нибудь утащит или увезет, возможно, той самой тетушке.
– О чем ты думаешь? – внезапно спросил дон Азхарт.
– Что зря не оставила Рушеру свой кошель, – стараясь говорить спокойно, ответила Миэль. – У него может не хватить денег заплатить за пирожные.
– А о том, чем будешь расплачиваться ты сама, тебя совсем не волнует?
– Разумеется, волнует, – откровенно призналась Миэль, начиная понимать, что ей предстоит далеко не безмятежная поездка, – Ведь в моем кошеле лишь несколько монет, и вы не можете этого не знать. И поскольку я отправилась в столицу всецело по вашей милости, то разумеется надеялась, что вы ссудите мне некоторую сумму до того момента, как я получу первое жалованье.
– А если я откажу?
– Значит мне не суждено побывать в столице, – стараясь не поддаваться закипавшей в душе обиде, так же невозмутимо отозвалась юная донья.
– И ты так просто сдашься? Даже не попытавшись меня убедить, уговорить, упросить, наконец?
– Просить можно лишь в том случае, когда знаешь точно, ради чего или кого это делаешь, а я пока представления не имею, насколько значимым окажется для меня место, куда вы меня позвали. А убедить или уговорить вас несомненно не сумеет и армия таких наивных провинциалок как я.
– Это прискорбно… что ты настолько не уверена в собственных силах, – помолчав, высказал Азхарт и глянув в окно, деловито известил, – подъезжаем. Не отставай, билеты у меня.
И не собиралась, – выскакивая следом за ним из кареты, ехидно фыркнула про себя Миэль, точно знавшая, что ее денег хватит лишь на извозчика до дома, но никак не на билет в вагон гномьей дороги.
Вблизи вагоны оказались намного меньше, чем казались, когда Миэль разглядывала их на картинках, и не столь нарядны. К каждой дверке, украшенной медным номером, вела маленькая лесенка и Азхарт, остановившись возле пятой дверцы, сначала подсадил сиротку, затем легко вскочил сам.
– Твое купе – сдвинув очередную узкую дверку, – сообщил девушке Ридзони, и двинулся дальше.
Эмиэль проводила его взглядом, шагнула в крохотную, меньше чуланчика комнатку, где поместилось лишь два коротеньких диванчика и узкий столик у слегка округлого оконца. На одном из диванчиков сидела немолодая донна в сером дорожном костюме и Миэль остановилась, не зная, что делать дальше.
– Садись, – указала на свободный диван женщина, – сейчас тронемся. Вы пришли как раз вовремя.
– Благодарю, – ответила девушка и присела на краешек, пытаясь припомнить все, что ей было известно о гномьих вагонах.
Но в памяти всплыла лишь поразившая ее когда-то фраза о том, что, продавая вагоны, коротышки ни в какую не пожелали продавать свои подземные дороги и потому до сих пор сами водят по ним почти игрушечные вагончики. Разумеется, получая от этой работы приличную прибыль.
