– И где ты его чувствуешь? – недоверчиво спросил лэрд, смерив ее подозрительным взором.
– Тут, – теплая ладонь легла на солнечное сплетение, – в средоточии жизненных сил. Еще вчера ощутила… а сегодня он еще ярче. Но до мага пока далеко… знахарь или ведун. И скажите мне, как бы вы снимали свой панцирь, если у вас не было магии?
– А откуда ты знаешь… – опешил он и тотчас усмехнулся, – извини… не сообразил. Но это мне и самому теперь интересно… Раньше замки открывало кольцо, которое было у меня на пальце, а что открывает теперь – я даже не задумывался. Не до того как-то было. Хотя без магии это конечно невозможно… А скажи, Ильда, ты не могла принять за дар этот артефакт?
– Нет. Артефакт, пока его не касаешься, не активен. И никак не ощущается. А сила – она живая, теплая… ни с чем не перепутать. Я теперь вспомнила, бывали случаи, когда способности просыпались не с детства и не в период взросления, а в моменты смертельной опасности или душевного потрясения. Правда редко… но случается такое чудо.
– Если оно случилось, то я буду всю жизнь тебе благодарен, – признательно глянул лэрд.
– А я тут причем? – отказалась знахарка, – за эту ловушку вам придется благодарить врагов, да еще за то, что забрали все амулеты и оружие, оно небось тоже было заговоренное? Вот организму и неоткуда было взять силу, кроме как из спящего дара. А подпитывался он, как я начинаю подозревать, жизненной энергией… попросту – жировыми запасами, вот потому у вас такой голод… И как я сразу не поняла!
Она огорченно всплеснула руками, начиная сожалеть, что не кормила пациента почаще и поосновательнее.
– Зато теперь разобралась и мне объяснила, – попытался успокоить ее повеселевший пациент, – даже не жаль больше любимых кинжалов, которые палачи содрали вместе с перевязью.
– Нет, перевязь осталась, – отстраненно успокоила его Ильда, – я сама ее снимала. Там пряжка такая мудреная…
Она даже не успела договорить, как уже сообразила, что неизвестные злодеи все же сплоховали и недоглядели одну застежку.
– Где она? – с надеждой выдохнул пациент.
– У источника… так и валяется… – Ильда опрометью кинулась к двери.
– Я с тобой, – властно заявил он, не отставая ни на шаг, и знахарка не стала спорить.
Она почему-то чувствовала себя виноватой, будто спрятала перевязь нарочно, хотя это было абсолютно не так. Просто отшвырнула залитые кровью ремни в сторонку, чтоб не путались под ногами, и продолжала обливать потерпевшего водой, опасаясь лишь как бы он не умер, не дождавшись помощи.
В пещере как обычно было тепло, влажно и светло от расставленных по уступам и вдоль стен плошек и туесков с ведьминым мхом. В этом месте он рос и цвел особенно рясно. Пока лэрд изумленно озирался, Ильда оглядывала площадку, на которой в тот день стояла каталка. И наконец нашла под стеной среди обломков камней темную неопрятную кучку ремней.
– Вот она, – вскликнула облегченно, поднимая ее двумя пальцами.
Дар вмиг оказался рядом, почти вырвал у нее перекрученную, скукоженную перевязь и брезгливо сморщился.
– Что это?
– Кровь. Засохшая. – огрызнулась знахарка, вмиг забыв про всякое раскаяние, – а если вы не перестанете гримасничать, я снова заклею вас полотном и перевяжу.
– Извини… – выдавил он сквозь стиснутые зубы и не удержался от вопроса, – но на одежде же крови не было?
– Чем вы слушаете? – рассердилась Ильда, – Я же сказала – промазала одежду алхимическим раствором. От него кровь тает и теряет цвет. Все вещи были залиты… особенно грудь и плечи. Я думала, там тоже раны…
Она говорила все тише, глядя как внимательно пациент осматривает испорченную вещицу, хмыкая каждый раз, когда находит следы от срезанных пряжек и украшений. Несмотря на то, что пряжку, о которой говорила знахарка, он нашел довольно быстро, все равно проверил каждый ремешок и петлю.
– Спасибо, Ильда, – сказал он наконец, скрупулезно все оглядев и убедившись, что больше ничего не найти. – У тебя есть нож? Или ножницы?
– Может отнесем ее на кухню, я почищу… – примирительно предложила она.
– Не стоит. Вещь испорчена окончательно, осталось только выбросить.
– Еще чего… – буркнула она, – если вам не нужно – отдам наемникам, чинить упряжь, тут кожа хорошая.
– Как хочешь… – пожал он плечами, – только сначала нужно отрезать эту пряжку. Боюсь ошибиться, но похоже мне все-таки повезло. Точнее скажу, когда отмою ее.
– Может я отмою?
– И сам могу… не совсем белоручка, – отказался лэрд.
– Тогда проще отнести ее на кухню, – направилась к выходу Ильда, – я же все равно буду чистить.
– Ты и так целый день работаешь, – тихо ворчал пациент, шагая следом, словно зная, что она не выдержит, не смолчит.
– Так мне и положено, я же на службе. Но обычно зимой тут спокойно, даже тоскливо. Если ничего не делать – с ума сойти можно. Вот все и находят занятие по душе.
– А чем ты занимаешься? – Лэрд даже приостановился чтобы глянуть на нее.
– Читаю.
– Понятно… – не сдержал он улыбки.
– Да ничего вам не понятно, – вздохнула девушка, – я читаю не модные романы, а книги по ремеслу. Весной мой контракт закончится, и я смогу уехать. Хочу попробовать сдать экзамен на вторую ступень и, если получится – купить небольшую практику.
– Извини… – искренне повинился он, – я должен был догадаться, что слезливые романчики не для тебя.
Ильде показалось, что он хотел еще что-то добавить, но нахмурился и смолк. И несколько минут, пока осторожно отрезал ремешок с пряжкой и отчищал с нее засохшую кровь, не проронил ни слова. А потом вдруг облегченно выдохнул и объявил:
– Это она. Теперь нужно сломать особым образом… ты позволишь мне подняться на чердак? Оттуда сигнал дойдет вернее, горы магию искажают.
– Да идите, кто ж мешает. Только поосторожнее, я вовсе не мечтаю лечить ваши переломанные ноги.
– Ладно, – пошутил лэрд, – постараюсь ломать руки.
– Да лишь бы не голову, – сердито фыркнула вслед ему Ильда, – иначе, боюсь, мне сто лет этого не простят.
Потом представила, как возникают на пороге приюта родичи или друзья лэрда, обнаруживают вместо него небритого простолюдина в дешевых поношенных штанах… вздохнула и полезла за иглами и нитками. Сегодня точно никто не явится, можно не волноваться, а до завтрашнего дня она вполне успеет починить и привести в порядок его собственную одежду. Там и делов – то, стянуть дырочки, пришить пуговицы, погладить выстиранную рубаху. Правда, пуговицы у нее дешевые, зато надежные, медные, все наемники стараются покупать куртки именно с такими.
К тому моменту, как вернулся задумчивый и притихший лэрд, Ильда успела погладить и теперь сидела возле светильника с иглой в руках, споро заделывая прорехи и пришивая пуговицы.
