После него заблестят первозданной ясностью все стекла и зеркала, люстры, светильники, вазы и посуда. Потертые кресла и ковры станут целыми и яркими как новенькие, потемневшая мебель и обивка стен засияют давно забытыми оттенками, а на стенах и потолках проступит старинная роспись.
Поглощенный процессом преобразования энергии, бывший королевский маг не сразу заметил, как рядом, плечом к плечу, встали учитель и его напарник, которого он всем представлял учеником, а чуть позже к ним присоединился и запыхавшийся от бега жрец.
Зато внезапно ощутил, как отхлынул становившийся все нестерпимее жар, и дохнул в лицо прохладой слой льда, упорно выращиваемый на куполе кем-то из собратьев. И отлегла от сердца основная боль и тревога, в которой до этого момента Ирджин не смел признаваться даже себе.
Кора. За нее, любимую, больше всех переживала его душа, это она, хватанув лишней магии, могла в приступе праведного гнева ненароком сжечь кого-то или просто выбросить в окно. Но что хуже, могла навредить самой себе, Ирджин не мог не заметить, что девушка потихоньку пытается управлять способностями. А теперь этого не случится… купол все бледнеет и до момента, когда погаснет навсегда, остались лишь считанные секунды.
Следовательно, можно больше не поддерживать воздушной плетью ослабевшие ноги, изображая из себя непоколебимую статую, и просто сесть на пол… или даже прилечь. Но не забыть, что в герцогском кабинете до сих пор висит над столом картинка, идущая со следящих камней, иначе Дарвел ни в какую не хотел разрешать ловлю на живца.
Это значит Кора сейчас видит, как ее жених лежит на полу и её непременно нужно успокоить… или просто удивить… благо, энергии ему теперь хватит на всё.
Ирджин как можно точнее представил себе кабинет Дарвела, овальный стол, кресло своей невесты и создал перед ним букет белой сирени.
А потом опустил голову на сияющий чистотой паркет и уснул так крепко, как спал лишь в детстве.
– Происки лешего… – охнул Бремер, когда на центральный стол из ниоткуда рухнул душистый стог белых кистей, закрывая собой призрачную картину, приходящую со следящих камней.
– Я иду туда, – решительно объявил Дарвел, осторожно отстраняя жену.
Все они уже несколько минут, с того самого момента, как в комнате непонятно откуда возник смерч, стояли кучкой в сторонке от стола, под прикрытием поднятых щитов герцогских регалий. Пахнущий грозовым ливнем ветер пронесся по кабинету и пропал, но принесенные им непостижимые изменения остались и исчезать не собирались.
– Я с тобой, но сначала… – Ильда смело шагнула к столу, взяла цветущую веточку, понюхала и усмехнулась, – свеженькая, прямо с куста. Это твой букет, Кора.
– Сомневаюсь… что это букет… – ошеломленно рассматривала та гору цветов, которой хватило бы на ужин шестерке коней, – а куда он пропал?
– Заснул, – авторитетно заявила знахарка, – я видела сотни раз, как внезапно засыпают люди, хлебнувшие лишней медовухи или сонного зелья.
– Он не пил зелий, – не поверила Кора, и ехидно добавила, – И этот стог похож не на букет, а на те коварные цветы, какими в древности душили знатных изменниц.
– Не только изменниц, но и ненужных больше друзей, – невозмутимо поправила сестру Лиатана и положила книгу на письменный стол, – я тоже иду туда. Пангерт сгорел, остальные мятежники спят, но во дворце сейчас паника, слуги не понимают, что происходит. Надеюсь, мы сможем быть полезными магам… и заодно узнаем, что с Ирджином.
– Сначала нужно спросить у Анви, – нарушил молчание Вандерт, – у него были какие-то планы. Дар, он ведь дал тебе рожок?
– Но сказал – на крайний случай, – герцог припомнил строгое предупреждение учителя, секунду посомневался и счёл что этот случай как раз тот крайний и есть.
– Что случилось? – голос Анвиеза был звонок и бодр, словно магистр не мятежников ловил, а гулял по парку.
– Стог цветов на Кору рухнул, – вмиг рассердился Дарвел, – И вещи стали новыми… у вас все в порядке?
– И мы собираемся туда прийти, – добавила шагнувшая к зятю Лиата, – помочь. Ведь уже можно?
– Можно… – помедлив, позволил магистр, и виновато справился, – а Кора… сильно испугалась?
– Мы все испугались, – опередила сестру Ильда, – за Ирджина. Что с ним?
– Спит, – с облегчением вздохнул магистр, – я уже отправил его в спальню. Но раз вы решили помогать, жду в тронном зале.
В тронном зале было непривычно шумно и тревожно. Собравшиеся там наспех одетые, кое-как причесанные лейды и служанки, встрепанные, заспанные и порой опухшие лэрды ничем не походили на самих себя. Обитатели дворца о чем-то зло спорили, бросая вокруг настороженные и испуганные взоры, но едва заметив вошедшего в сопровождении родни и друзей герцога разом притихли и как-то сжались, словно знали за собой тяжкую вину.
Впрочем, так и было на самом деле.
Как выяснилось, готовящийся мятеж не был тайной для обитателей дворца, кроме тех, кого остальные подозревали в соглядатайстве в пользу регента, наследника или мага.
Хотя многие считали затею Пангерта бредовой, и всерьез не воспринимали, пользы им это не принесло.
– Всем вам известно, – веско и холодно произнес Анвиез, оглядывая внушительную толпу замерших перед ним домочадцев, – какое событие произошло в замке Тайгерд менее часа назад. Банкир Пангерт, решивший свергнуть законного правителя долины, приказал своим приспешникам сбросить с галереи одну из горничных. Затем, пользуясь добротой герцогини, пришедшей помочь умирающей девушке, взял лейду Энильду в заложницы и потребовал чтобы высокородный лэрд Дарвела отказаться от родовой короны.
Он обвел мрачным взором присутствующих, дождался пока стихнут даже шорохи и грозно возвестил:
– Высокородный лэрд герцог Дарвел Тайгерд решил судить причастных к заговору немедленно, и выставить из своего дома всех, кто знал о готовящемся мятеже, но не предупредил своего правителя, несмотря на клятву верности, данную ему при коронации.
– Но ведь мы… – попытался объяснить кто-то из чиновников.
– Спокойно ели и пили, спали и веселились в доме лэрда Дарвела, ожидая, кто победит, он или Пангерт, надеясь, что при новом герцоге можно будет жить тут по-прежнему, – презрительно оборвал его магистр. – Поэтому споры бесполезны. Первым лэрд Тодваш зачтет список родичей мятежников и тех, кто активно участвовал в заговоре. Их судьбы будет решать новый совет, а пока они отправятся в камеры замковой тюрьмы.
– Но за что? – возмущенно взвизгнула одна из лейд и тотчас смолкла, обнаружив рядом с собой вооруженного егеря.
Он не сдвинулся с места, и не позволил уйти ей, пока не прозвучало имя, заставившее женщину побелеть.
– Иди, – подтолкнул её страж, и лейда, теперь уже бывшая, безропотно побрела к выходу, с ужасом понимая, что больше не властна над собственным телом.
Придворный магистр не имел никакого желания доказывать каждому его вину. Сами всё знают, не дети простодушные. И нечего считать всех других лопухами, и нахально надеяться непонятно на что. Чудес не бывает, если их никто, вроде белого мага, для тебя не устроит. А ему прежде, чем захотеть осчастливить кого-то, нужно рассмотреть в нем нечто особое, светлое, доброе, цельное. Никому не приятно делать добро разным мерзавцам и наглым бездельникам.
