– А амулет? – осторожно справился Ирджин, – запомнил картинку?
– Успел, – расплылся в довольной улыбке художник, – иначе как бы я писал портреты? Правда, позже пришлось нанять лицедея и подобрать ему личину, но это уже издержки мастерства.
– И где он сейчас? Амулет? – с тайной надеждой спросила Ильда.
– У меня. Всегда ношу с собой и никому не даю. – гордо вздернул нос Конерти.
– А можно мне его посмотреть? – вежливо попросил Анвиез, – обещаю ничего не испортить. И если разгадаю эту загадку – дам тебе еще один, многоразовый.
– Белым магам я верю, – пряча вздох, выговорил арестант и нехотя вытащил из-за пазухи висящий на цепочке медальон с серовато-розовым камнем.
– Посмотрим… – бормотал магистр, бережно принимая амулет и добавляя кристаллу энергии, – почти разряжен… еще два-три сеанса, и мы никогда не увидели бы эту картинку.
Облачко света возникло над его ладонями внезапно, словно посланный большим зеркалом солнечный зайчик, засияло высоким, почти в человеческий рост овалом туманного зеркала.
– Немедленно снимай с меня эти шутовские тряпки! – оглушил судей свирепый рык призрачного Дарвела, взирающего на них с искаженным от ярости лицом. – И чтобы ноги твоей больше не было в замке! Стража!
– Происки леших, – неверяще охнула Ильда, – разглядывая помолодевшего мужа, облаченного в ярко-малиновый камзол, щедро украшенный золотым шитьем, камнями и жемчугом.
Из-под него выглядывали пышные кружева, украшавшие манжеты и воротник рубахи нежно-розового цвета.
– Боюсь спросить… – давясь едва сдерживаемым смехом, справился магистр у озадаченно нахмурившегося герцога, – кто сумел тебя так разъярить?
– Портной… самый модный… имя не помню. – цедя слова сквозь зубы, пояснил тот, – его все так хвалили… даже дядя сшил себе несколько костюмов, но я отказывался. Так этот настырный гад поймал меня после тренировки, когда я шел переодеваться. Чуть ни на коленях умолял примерить пару нарядов, сшитых для торжественных случаев. И особо просил не открывать глаза… прежде времени.
– Приговор по этому делу вынесу я, – непреклонно объявила Ильда и остальные согласно притихли. – Но сначала, Конерти, ответь мне еще на два вопроса. Почему нарисованный тобой портрет не похож на картинку, записанную амулетом?
– Так ведь лэрд Инмут… – художник глядел на нее сочувственно, как на простодушного ребенка, – запретил такое рисовать, как только увидел. Велел черты лица сделать строгими, но важными… и одежду побогаче. Даже специально водил вечером на галерею, посмотреть на наряды самых богатых лэрдов. Я так и изобразил. Всю ночь работал. Ему понравилось, сразу выдал мне документ и сто золотых. Вдвое больше, чем обещал, за скорость.
Слушая подозреваемого, Дарвел старательно прятал растерянную усмешку, в голосе художника чувствовалось неподдельное почтение и к писарю Инмуту и к нему самому.
– Мне всё ясно. Последний вопрос, ты уже догадываешься, что твой главный дар не рисование, хотя ты и неплохой мастер, а поиск юных талантливых художников? Ну и их обучение, хотя одному это не по силам.
– Да как сказать… – растерявшийся от неожиданности Конерти в забывчивости нервно почесал за ухом, – для того и продавал картины. Их ведь кормить надо… и краски покупать. Ну и жилье снимать.
– Происки леших, – тихонько выдохнула Кора.
– В таком случае все обвинения с тебя снимаются. – твердо объявила Ильда, – но все портреты герцога, нарисованные с лицедея, ты немедленно уничтожишь, они не соответствуют действительности. В тот момент Дарвел был не похож на себя от гнева на самоуверенного портного. Взамен ты получишь право на изготовление нескольких портретов герцогской семьи. Она теперь у него немаленькая. Кроме того, ты получаешь статус лэрда и назначаешься директором школы для одаренных художников. Градоначальник Лидмора, лэрд Сатрез Гайн, выдаст тебе бумаги на один из особняков, принадлежащий казне. Лэрд Сатрез, необходимо подобрать для школы художников просторный дом с садом и светлыми залами, подходящими под мастерские. Лэрд Конерти, советник по финансам откроет на ваше имя счет в банке, для оплаты всех расходов на обучение одаренных детей. Со всеми вопросами обращайтесь к советнику по образованию светлой лейде Лиатане.
– Я? – никак не мог прийти в себя Конерти. – Но люди говорят… что я жулик… вы потом не передумаете?
– А вы постарайтесь больше не жульничать, – мягко посоветовал бывшему арестанту Анвиез, – теперь вам нет в этом надобности. Где сейчас ваши ученики?
– Где-то в Сотрене остались, – помрачнел тот.
– Я отправлю приказ новому мэру Сотрены, он всех соберет и отправит сюда в удобных кибитках с сопровождающими, – пообещал магистр, и глянул на градоначальника, – лэрд Сатрез, прикажите вашим чиновникам выдать лэрду Конерти все документы и аванс. В камеру его уже не пустят.
– А жаль… – уходя, в шутку тихонько проворчал воспрянувший духом мазила, – там неплохо кормили.
– Дар, – порывисто повернулась к мужу герцогиня, едва за Сатрезом и бывшим пленником закрылась дверь, – ты не обиделся?
– За что? – нежно глядя в её встревоженные глаза, пожал плечами герцог, – в этом деле, как я теперь понимаю, все мы стали жертвами случайности. Хотя виновный все же есть, и он уже наказан. А кого теперь будем судить?
– Я больше никого не хочу, – вдруг встала с места Кора, – этот человек… Конерти, развеял мои последние сомнения. Судить людей абсолютно не то дело, каким мне хочется заниматься. Хотя он вовсе не был похож на героя, я почему-то тревожилась за него… не хотела наказывать. И это неправильно. Судьи должны рассуждать хладнокровно. Лучше я пойду к писарям, посмотрю прошения женщин.
– Я с тобой, – поднялась со стула Лиатана, – мне интересно, какой дом ему найдут?
– Тогда я с вами, – решил Ирджин, и мрачно ухмыльнулся – пусть лэрд Грозби сам найдет подходящее наказание вдове и сводникам, а то я их прибить могу нечаянно.
– Я бы тоже прибил, – со вздохом признался зятю советник, – но не умею. Зато щадить не буду, люди, способные бестрепетно наживаться на чужих страданьях, всегда казались мне отвратительнейшими из монстров.
Он и в самом деле никого не жалел и не поддавался на слезы и мольбы, в которых буквально утопили судей преступницы. Бывшая хозяйка Коры, неустанно поминавшая заслуги давно почившего мужа, и женщины-сводницы, ездившие с подельниками для прикрытия. Эти пытались доказать, будто ничего не знали, просто ехали попутно. Но Анвиез, выставивший на стол хрупкий многолучевой кристалл, сразу сообщил, что это артефакт, чующий ложь.
И лучи так неумолимо краснели в ответ на каждое заявление преступников, что главарь сводников не выдержал и попытался разбить артефакт.
Не хватило ума сообразить, что такие ценные вещи магистры защищают особенно тщательно. Приложило его знатно, летел через весь кабинет и вышиб бы спиной дверь, если маги ее не заперли. А так только ребра себе отбил.
