Приговор после этого он слушал молча и так же молча уходил из зала с амулетом смирения на шее. Буйных негодяев, ищущих способ сбежать, всегда именно так отправляли в карьеры, где добывали камень для строительства дорог.
Женщин приговорили к пребыванию в монастыре заблудших душ. Но не пожизненно, а с возможностью искупить свою вину. Способов было несколько, и теперь лишь от них самих зависело, сколько зим придется провести за прялками и спицами.
Труднее всего оказалось назначить наказание племянникам вдовы. С одной стороны судьи понимали, что все они еще зелень неразумная, ни один не достиг зрелого возраста. Все еще между первым и третьим совершеннолетием. Да и действовали с молчаливого, а порой и не совсем, потворства тетушки. Одним родной, а кому-то лишь троюродной.
А с другой стороны, как ни крути, никакого оправдания такой безжалостной травле не находилось.
Анвиез им так и заявил:
– Были бы вы простыми пастухами или рыбаками, мы бы назначили вам принародную порку. Для того, чтобы проснулась совесть и мозги вернулись в голову, хватило бы и пяти плетей. Но почти все вы потомки хоть и обедневших, но знатных корней, лишь у одного отец был воином, зато служил в герцогском егерском полку. Да у младшего только мать из знатного рода, а отец купец. Могу представить, как он порадуется, узнав о «развлечениях» любимого сыночка.
Парнишка, и без того бледный как привидение, посерел и сник, будто мокрый цыпленок.
– О том, как отнесутся к этой новости ваши учителя и приятели даже упоминать не хочу… вы и сами все понимаете, – добил их магистр и смолк, задумчиво изучая стоящих перед столом паршивцев.
Парни хмуро сверлили пол безнадежными взглядами и молчали. Да и о чем говорить, если поняли, как глупо сами себе испортили жизнь, еще по дороге в тюрьму Лидмора. По холодным, презрительным взглядам охранников, скупым, коротким приказам, которые сквозь зубы цедили их конвоиры, да по виду «доброй» тетушки, прошедшей мимо в черном ситцевом платье и монашеском платке, закрывавшим лоб до самых глаз.
– Повешусь… – еще в арестантской кибитке обреченно выдохнул старший из кузенов, особенно упорно гонявшийся за яркой компаньонкой вдовы, и с тех пор не произнес ни слова.
– Но высокородный лэрд Дарвел все же решил дать вам последний шанс исправить свою репутацию и стать достойными предков людьми. Однако это будет не так просто… – жестко объявил маг, – и обещать я могу лишь одно: если вы добровольно встанете на путь исправления, и пройдёте его до конца, ни один человек не узнает о вашем прошлом.
– Я готов, – первым с надеждой глянул на него младший, и крепко стиснул задрожавшие губы.
– Я тоже…
– И я…
Дольше всех думал старший, неверяще кривя рот и пряча горький взгляд. Но все же сделал выбор.
– Я тоже готов. – упрямо прищурясь, кивнул сам себе.
– Вот контракты. – Анвиез положил на край стола пачку документов, – подпишите.
Куда и на что они подписывались, маг объяснять не стал, это была последняя проверка. Если человек действительно осознает свою вину и готов ее искупить, ему все равно, что нужно для этого сделать. Разумеется, если исключена возможность совершить еще худшее преступление, но само присутствие на суде белого мага такой поворот событий исключало.
И они не подвели, подписали свой приговор, не глядя, и шагнули назад, оставив документы на столе.
– Ну что же, – забрав листы, кивнул им Анвиез, – теперь слушайте внимательно. Вы поступили на службу в герцогский легион. На три года. Но поскольку никто из вас не воин и воином становиться не собирался, служить отправитесь санитарами в обитель целительниц. Приказы вам будет выдавать настоятельница, и работа может быть разной. От охраны ворот, до помощи сестрам с пациентами. Отказываться от поручений старших сестер вы не имеете права, вести себя должны вежливо и спокойно, иначе контракт будет расторгнут. Готовы?
– Да, – нестройно буркнули озадаченные новобранцы, и кто-то осторожно спросил, – а как же родители?
– Им объяснят, что от предложений герцога не отказываются, – с усмешкой пообещал маг, – тем более от таких выгодных. Те, кто хорошо себя зарекомендуют, получат повышение по службе и смогут рассчитывать на неплохую карьеру. Но сначала придется поработать.
Ну, это наказанные и сами прекрасно понимали.
Глава 24
Из ратуши судьи улетали на ладье, хотя сначала собирались ехать в колясках. Но как-то вдруг навалилась усталость и понимание, что желание посмотреть на витрины столичных магазинов испарилось бесследно.
Переговорив с Ирджином, и выяснив, что они только что подъехали к особняку, расположенному в северном пригороде Лидмора, Анвиез решительно направил ладью в ту сторону. За последние два часа желание увидеть любимую стало насущной необходимостью.
Дом, рядом с которым нашлась карета градоначальника, стоял посредине старого сада. Издали сразу бросались в глаза возвышавшиеся над кронами высоких орехов и кипарисов причудливо изломанные линии крытой красной черепицей крыши и многочисленные башенки, галереи переходы и портики. Неизвестный архитектор явно стремился создать маленькое подобие замка.
– Если бы я была мальчишкой, да еще и художником, то целыми днями сидела бы на этой крыше, – заметила Ильда, рассматривая арочные окна третьего этажа и маленькие балконы, с которых свисали плети цветущих растений.
– И его ученики будут там лазить… – хмыкнул ее отец, и закончил неожиданно мрачно, – и падать, ломая шеи. Я бы никогда не купил такой дом, если имел мальчишек.
– Мы защитим их, – пообещал магистр, точно знавший, что не станет перечить Лиате, если это именье ей понравится.
– Но тут рядом озеро! – возмущенный голос Коры они услышали одновременно и в следующий миг ладья уже протиснулась в балконную дверь второго этажа.
– Ну и что? – так же запальчиво отвечал Конерти, пока не видевший прибывших. – Лидмор стоит на берегу! И мальчишек ничем не удержишь, если они захотят купаться. А они обязательно захотят… я сам в детстве по полдня в воде сидел. Так лучше пусть купаются возле дома, чем бегают через весь город. И мне бегать следом не придется, и им соблазнов меньше.
– Вы оба правы, – сообщил лэрд Грозби из своего кресла, с удовольствием наблюдая, как выпрыгнувший в комнату зять легко подхватывает на руки Лиату и бережно несет в ладью.
Ирджин отстал от него всего на секунду, правильно сообразив, что герцог желает немедленно вернуться домой.
– Но так не бывает, – еще возмущалась распаленная спором Кора.
– Бывает, – мягко улыбнулся ей отец, – когда не принимают во внимание изменившихся обстоятельств. Лэрд Конерти забыл, что уже не простой художник, а директор герцогской школы, и больше не должен думать, чем кормить учеников, и как за ними уследить. Его дело – все предусмотреть и нанять столько людей, сколько необходимо. И поваров и охрану и учителей. Самых лучших, художники всегда оправдывают все затраченные на них средства. Наша долина – красивейшее место, и пейзажи, написанные талантливыми мастерами непременно станут однажды неплохим источником дохода.
