Лера ощущала столько всего одновременно, что уже и реальность от вымысла отличить была не в состоянии — глобальная перегрузка всех рецепторов!
Возможно, потому и пришла в себя, лишь, когда Давыдов не церемонясь, и довольно грубо запихнул ее обратно во двор. Тут же, будто потеряв всяческий интерес, надежно запер тяжелые ворота. Аккуратно поставил на вымощенную гладким камнем дорожку чемодан с вещами.
И внешне…спокоен, вроде. Только вот, хваленое спокойствие, точность и размеренность движений — все было не настоящим. Маской. Вероятно, попыткой справиться с самим собой, обуздать злость. Однако выходило у Германа…плохо! Отвратительно, если точнее.
Лера отчетливо видела, как трясутся его руки, наверняка мечтающие свернуть ее шею. Едва различимо, но все же. Чувствовала его ярость каждым волоском на своей пылающей коже. Каждой мурашечкой, пробежавшей вдоль покрывшегося мгновенной испариной позвоночника. И даже вечерняя прохлада оказалась не способна остудить разрастающийся внутри пожар. А когда они, наконец, схлестнулись взглядами…
Черт! Да ее едва пополам ни скрутило, от того, что в тех черных дырах, которые были сейчас на месте его глаз, увидела.
Неизбежность. Неотвратимость. Зависимость…их болезненную зависимость друг от друга.
Разглядывал он ее не долго, но предельно внимательно. Ничего не укрылось от пытливого взора. Лера напряженно попятилась, потому, как Давыдов начал уверенно приближаться. Расстояние между ними стремительно сокращалось, а напряжение лишь возрастало. Сердце надрывно громыхало, словно стремилось покинуть грудную клетку. Убить, к чертовой матери, свою бестолковую хозяйку.
Ох, Лера! Вырвать бы тебе твой язык!
К слову, кто сказал, будто воздух нельзя потрогать? Сейчас он казался очень густым, и вполне осязаемым. Что-то лязгнуло, под ногами. Она резко пошатнулась, но, к облегчению, равновесие удержала. Просто, закончилась мощеная дорожка, и начался ухоженный, недавно постриженный, и все еще ароматный газон. Все бы ничего, но в нем полностью утопали ее шпильки. Уходили прямо в землю. Сковывали движения.
Очень вовремя!
Не выдержав, проворно скинула туфли. Лучше уж босой, но твердо стоять на ногах, чем постоянно провоцировать вывих щиколотки. А Герман продолжал теснить Леру вглубь двора. Только отступать далее, в ее планы не входило. Совершенно. Хоть сама и тряслась, при виде глубоко озверевшего мужчины, умом понимала — ничего по настоящему плохого он ей не сделает…наверное.
Отправив к обуви свой маленький клатч, в защитном жесте выставила вперед опустевшие ладони:
— Не приближайся!
В таком состоянии, он пугал. И очень. Поджилки тряслись.
— Так останови!
Не остановила. Давыдов находился уже так близко, что можно было почувствовать мощное, и далеко не размеренное, биение его сердца. Игнорируя просьбу, мужчина быстрым и ловким движением извлек шпильку из ее прически, и отбросил в сторону. Подобная участь настигла и последние две. Волосы в тот же миг, густым каскадом заструились по плечам. В то самое мгновение, на смену волнению и страху пришло невероятное раздражение, и гнев — она потратила на укладку около часа.
— Ты…ты же испортил мою прическу! — Разбавила вечернюю тишину гневным возмущенным возгласом.
— А ты — мою жизнь! — Гаркнул в ответ, заставляя непроизвольно вздрогнуть. — Кому обиднее?
Могла возразить, но не стала. Ведь, он в какой-то степени…прав.
— Смотрю, на член Терехова, конкретно нацелилась! — Вынес вердикт, закончив сканировать ее дрожащее тельце.
Спокойно. Спокойно!
Ох, как же тяжело давалось внешнее равнодушие и холодность. Тем не менее, Лера заставила себя натянуто улыбнуться, и произнести с придыханием:
— Не отрицаю. Я не раз ему отказывала. Пришло время и поощрить!
Девушка распрямила плечи, выталкивая грудную клетку вперед, демонстрируя тем самым глубочайшее декольте. Плавно обернулась вокруг своей оси, на мгновение, открывая мужскому взору обнаженную спину.
— Как считаешь, ему понравится? Или, лучше что-то, более классическое, но с чулками?
Руки Германа резко сжались в кулаки. Сильно. Буквально, до побелевших костяшек. Скулы заходили ходуном от напряжения. Каждая мышца превратилась в сталь, внушая еще больший трепет. А взгляд…он не принадлежал более Давыдову. Перед ней стоял незнакомец. Незнакомец, способный на все.
Цепенея от ужаса, Лера осознала, что это конец. Перегнула палку, пытаясь вывести его на эмоции. Вот сейчас он ее и убьет. И прикопает прямо в клумбе с незабудками!
— Утром я, — пролепетала еле слышно, стремясь разрядить обстановку. Прокашлявшись, продолжила уже громче. — Возможно…наговорила лишнего…
— Эта девчонка еще и сомневается!
Глухо и озлобленно. Сквозь стиснутые зубы.
— Да. — Нервно сцепила пальцы в замок. — И хотела извиниться. Сразу же. Но…телефон был уже вне зоны…
Он что-то достал из кармана, и бросил к ее ногам.
— Этот?
В тусклом свете фонаря, Лера разглядела его мобильник, с разбитым вдребезги экраном.
— Что произ…
— Сломался. — Прервал холодно. — В самый неподходящий момент. Весь день партнеры не могли дозвониться.
Изумленный вздох слетел с губ, когда поняла смысл сказанных слов. Он разбил его. Разбил! Сам. Из-за нее. От злости…а возможно, Господи, помоги, и ревности!
— Я не собираюсь спать с ним, — произнесла, удерживая на себя тяжелый взгляд чернющих глаз.
— Конечно, не собираешься! — Припечатал ледяным тоном. — Если бы собиралась, наверняка, вырядилась бы в монашескую рясу, а не просто оголилась!
— Даже, не планировала!
— Заметно!
Не прошибаемый!
Она готова была вцепиться в его волосы, или просто хорошенько треснуть по голове. Вместо этого, прикрыла глаза, и, досчитав до десяти, мягко прошептала, пытаясь до него достучаться:
— Мне важно присутствовать на данном мероприятии, Герман. Просто потому, что внесла немалый вклад, чтобы этот день вообще наступил. К тому же, меня ждет Глеб!
Что-то в оскале мужчины ей совершенно не понравилось. И интуиция не подвела.
— Не заблуждайся, милая! — Почти ласково, приподнял за подбородок. — Тебя ждет вовсе не Глеб. Тебя ждет подвал, наручники, и ремень!
Лера ошарашено вытаращилась на Давыдова, пытаясь определить степень его серьезности. Неужели, на подобное наказание он и намекал?
— Врешь!
— Вру, — обнадежил, чтобы добить окончательно следующей фразой. — Наручников у меня нет. Придется зафиксировать подручными средствами.
Эффект разорвавшейся бомбы. Серьезен! Он, мать его, серьезен!
