Вспоминая, что мама могла сказать и не такое, Лизавета грустно улыбнулась.
— Мы отпустили их тогда. Позже, Кирилл нашел ее, и предложил подработку. Переводчиком. Марина согласилась. Деньги нужны были всем. Так и завертелось. Я сдружился с ней довольно крепко. Как сестренку младшую полюбил. А вот Макар…
— Влюбился в нее, как в женщину, — Подытожила Карпова.
— Не просто влюбился, Лиза! Он на ней свихнулся. Наизнанку выворачивался, но натыкался все время на отказ. Не понимал почему, начинал по новой. Снова, отказ. А разлюбить не мог. Твоя мать обладала животным магнетизмом. Когда Маринка по улице шла, все мужики в ее сторону оборачивались. А она этого, даже, не замечала.
— Почему отказывала?
— Чем сильнее они, с Черчиллем, сопротивлялись своим запретным чувствам, тем сильнее оно их накрывало. Пока не поглотило, без остатка. Твоя мать принадлежала Черчиллю. Вот и отказывала Заруцкому.
— Даже, зная это, Макар продолжал…
— О, нет! Он не знал. Это и сводило его с ума. Не понимал, и не догадывался. Это его и сломало, в конечном итоге. Все держалось в строжайшем секрете. Черчилль ведь законником был. Коронованным хранителем общака. На постоянные отношения — табу! Семья под строжайшим запретом. Основные требования, за нарушения которых карают. А Кирилл наплевал на все, и женился. Оберегал эту тайну, как мог. Но, все тайное, как говорится…
— У них была большая разница в возрасте…
— Двадцать лет. Но, знаешь, он выглядел лет на десять младше, чем был.
— Что произошло дальше?
— Марина забеременела, и уже не могла скрывать сей факт. Макар все про них узнал. Когда ты появилась на свет, стало еще хуже. Он вбил себе в голову, что Маринка именно от него родила. Я пытался вразумить его, да без толку. Макар одержим был этой мыслью. В конечном итоге, восстал против Кирилла. Ну, как восстал. Предал. За спиной, как крыса паскудная.
Сердце в груди совершило кульбит, и забилось с утроенной силой:
— Но, почему он так решил?
— Потому что, в один момент, ему окончательно снесло крышу, и Макар ее изнасиловал. Она только со мной этим поделилась. Мужу, или Боре, побоялась рассказать. Знала, что Черчилль Заруцкого на тот свет отправит, даже разбираться не станет. А Маришка эти методы не одобряла. Да и дороги мы все ей были. В какой-то степени. Вот и решила у меня защиты попросить, во избежание лишних жертв. С тех пор, почти всегда, был рядом.
— Значит, я могу…
— Нет. К моменту, когда это случилось, Марина была в положении. На втором месяце. Макар этого не знал. Посчитал, что дочь родилась семимесячной. Недоношенной. А Черчесов, якобы, отнял у него самое дорогое. Взбунтовался. Под москвичей, с*ка, прогнулся. Сильных покровителей нажил. Кирилла вызвали на сходку, требуя прилюдно лишить его статуса. А он, будто знал, что не вернется. Борю по делам в другой город отправил, чтобы брата не зацепило. Жену и дочь, на меня оставил. Чтобы, в безопасное место вывез, в случае чего. Что-то там не так пошло. И его…не стало.
Лизавета не смогла сдержать слез. Они градом катились по лицу. Ей было больно. Очень больно.
— Лиза, смерть Кирилла была жуткой. Никогда не видел такой жестокости. Ни до, ни после. А повидал я многое. Он отказался возвращать общак — тот был его страховкой на положительный исход встречи. Речь шла о космических суммах. Даже, по тем временам. И где он спрятан, только Марина знала. За это его пытали. Живьем сдирали кожу. Отрезали пальцы. Говорят он не умолял остановиться. Кричал, не своим голосом, от боли. Но, пресмыкаться перед шестерками, и умолять, не стал.
Она завыла в голос, вцепившись себе в волосы. Принялась раскачиваться взад-вперед, как психически нездоровый человек, глотая соленую влагу.
— Потом, — Голос Похомова дрогнул. — Потом расчленили, и бросили прямо так, в надежде, что местные собаки все растащат. Борька, едва с катушек не слетел, собирая брата по кускам…
— Пожалуйста! Я не могу больше, пожалуйста!
— А Маришка…Господи, — Он стиснул рукой свой лоб. — Так сильно любила его. Борис, переживая за сохранность ее рассудка, запретил показывать тело Кирилла. От горя, чуть с ума не сошла. Только ты, наверное, и была ее якорем. Верить отказывалась. Голыми руками могилу разрыть пыталась. Оглядываясь назад, не знаю, как мы это пережили. Пришлось, хорошенько спрятать вас, оставляя при этом, у всех на виду. Документы подделать. Когда все было готово, Борис стал во главе синдиката. И началась расправа. Он добрался, почти до всех. Мстил за брата очень жестко. Город захлебнулся в крови. Я помогал, не отрицаю. И поступил бы, так же, вновь.
— Его…тоже? Что с ним стало…
— Ему удалось уехать в Германию. Женился. Бизнес развернул. Приехать не может — ту расправу долго помнить будут, и сразу загребут. Но, с Валентиной Степановной регулярно по скайпу общается. Она ему о тебе все рассказывает, фото скидывает. А он, вам деньги пересылает.
— Что Вы придумываете? — Шмыгнула забитым носом. — Моя бабуля не знает, как с телефоном обращаться! А вы про компьютер!
— Ну, конечно! Плохо ты знаешь, свою бабушку.
Кругом ложь. Обман! Ее уже тошнило от всего этого!
— А почему Вам семью можно?
— Так я ж не законник. Так, криминалим потихоньку. Боря, как за бугор свалил, меня за главного оставил. Стараюсь, как могу. Но, поверь, до Черчилля мне далековато.
— С тех пор началась ваша с Заруцким вражда…
— Падла!— Прорычал мужчина. — Безнаказанным остался!
— Ненавижу! — Зло прошипела, яростно вытирая с лица влагу. — Ненавижу его!
— К смерти Маришки Заруцкий отношения не имеет. Когда это случилось, хотел паскуду пристрелить собственноручно. Думал, псина, пронюхал про вас, и из-за общака завалил девочку. Но, узнав о ее смерти, он выл, как смертельно раненый зверь. Умолял пристрелить его. Не видел, чтобы мужчина так страдал. Мы враги, и заклятые, но мне стало, искренне, жаль Макарку. Все таки, он любил эту женщину. Всю. Свою. Поганую. Жизнь.
— Тогда, кто?
— Тот, кто хотел прибрать к рукам все черчиллевское добро. Кто…хочет его прибрать, и по сей день.
— И, кто же, хочет?
— Это и предстоит выяснить. Тобой, явно, заинтересовались. Это плохо. Макар дочерью считает — вреда не причинит. Наоборот, убьет за тебя. А вот те, кому он служит. Те же, москвичи…
— Как жить дальше? Мир разбился вдребезги!
— Еще нет. Но, скоро…
— Что это значит?
— Твоему отцу я поклялся оберегать тебя! Матери клятву давал, что ты никогда не окажешься в наших кругах. Будешь жить обычной жизнью. Радоваться каждому новому дню. Грустить по мелочам. Влюбляться, взрослеть, стареть. Нянчить внуков. Все шло, как и было запланировано. Мы, с Борисом, предусмотрели все. За исключением, одной только детали. Ваша встреча с Дмитрием — ошибка. Ее не должно было случиться! Невозможно выбирать между безопасностью одного, в пользу другого. Если придется, я буду жестоким. Моя цель — сохранить жизни вам обоим. И плевать мне, на ваши чувства.
