— Сейчас уходим в лес. Налево. Через метров двести, снова налево.
Девушка полоснула Похомова недобрым взглядом. Даже маршрут он знал, как свои пять пальцев! И осознание данного факта, пробуждало в ее душе откровенную злость. Понимала, что вина за ситуацию целиком и полностью, лежит на плечах родителей. Что Аркадий Михайлович — человек, имеющий дело с последствиями. Пытающийся помочь. Защитить. Тем не менее, злобу Лиза затаила именно на него. Ведь, это он поведал ей правду. Разрушил ее привычный мир. Заставил подчиниться его воле!
До боли знакомый звук клаксона, послышался со встречной полосы, заставляя Лизавету вздрогнуть всем телом. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Все три внедорожника посигналили в ответ. Приветствуя. Выказывая уважение. Ее догадки подтвердил водитель:
— Аркадий Михайлович, Борзый в город возвращается.
Время остановилось. Так близко к обмороку девушка не была еще никогда. Он здесь! В нескольких метрах от нее. Как же хотелось оказаться рядом. Близко-близко. В его руках. Услышать слова утешения и поддержки. Пусть он делал это не всегда умело. Главное, искренне. Больше не будет ласкового «Кроха». Больше не будет НИЧЕГО! Внутри все сжалось, завернулось в тугой узел. Накрыло, и не отпускало. Перед глазами поплыло от нехватки кислорода. Впилась ногтями в собственную кисть. Боль должна удержать ее в реальности. Должна.
— Один?
Спокойно. Монотонно. Будто ничего сверхъестественного не происходило в данный момент. Аркадий был невозмутим.
— Да. На всю железку жмет. Сильно же торопится к своей пта…
— А не заткнуться бы тебе, дружок? — Рявкнул Похом, красноречиво покосившись на сидящую рядом девушку.
Другой человек, от подобного тона, забился бы в уголок, и помалкивал. Мужчина, впрочем, так и поступил. Лишь кивнул, признавая — за дело, мол, получил. На Лизавету же, эта фраза произвела неожиданный эффект. Словно, невидимая пружина распрямилась в ней в тот момент. Не осознавая своих действий, пользуясь их временной остановкой, она распахнула дверь автомобиля, и выскользнула наружу. Нет, она не пыталась привлечь внимание Дмитрия. Зная, с какой скоростью тот гоняет, прекрасно понимала — давно скрылся из виду. Просто, стало тошно. И находиться в одном салоне с этими людьми не было больше сил. Улица встретила леденящими кровь каплями, и холодным шквальным ветром. Девушка промокла, вмиг. Прислонившись спиной к дверце, прикрыла нещадно щипавшие веки. Холодные ручейки, стекающие с лица, смешались с теплыми. Солеными. От чего ее трясло, понять было сложно. Причин достаточно. Но, только одна отзывалась тупой болью в груди. Это конец. Самое многое, через тридцать минут, она станет для него прошлым. Все двери закроются. Все мосты сгорят.
— Сядь в машину. Простудишься.
Аркадий Михайлович стоял рядом. Ноги на ширине плеч. Руки скрещены на груди. Взгляд столь пристальный — того гляди, душу наизнанку вывернет.
— Закаленная. — Ответила, не прерывая зрительный контакт. — Не умру.
— Полегчало?
Наружу рвался истерический хохот. Да он, черт возьми, шутит! Едва удавалось контролировать эмоции. Отрицательно кивнула, стараясь улыбнуться. Пусть натянуто и фальшиво. Лишь бы, слез ее больше не видел.
— Забирайся внутрь. Приведи себя в порядок. Бабку твою удар хватит, если в таком виде заявишься.
Он причинил ей боль. Ее, разве что наизнанку не выворачивало. Подсознание требовало ответить тем же.
— Собственное эго оказалось для Вас важнее семьи…
Брови мужчины удивленно поползли вверх. Не ожидал.
— Объяснись!
— Тогда. Много лет назад. Когда Мария Петровна едва встала на ноги, после покушения. Когда Дмитрий был совсем крошечным. Когда решились на месть. Вами, ведь, двигала не любовь к семье. Собственнические порывы — защищать и оберегать — возможно. И то, не факт. Но не любовь…
Озвучивая все это, задумчиво и монотонно, прямо как он несколько минут назад, Лизавета не сводила с мужчины глаз. Ему не нравилось направление ее мыслей. Она чувствовала. Однако держал себя в руках Аркадий бесподобно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ни одна эмоция не просочилась сквозь маску равнодушия.
— Не говори того, чего не в силах понять.
— В том то и дело, я понимаю. Представляю себя на месте вашей жены, и становится жутко. Она могла остаться одна. Почти, на всю жизнь. Сколько лет Вам дали? Пятнадцать? Двадцать? Будто, перенесенного кошмара ей оказалось недостаточно! Без крыши над головой. Без денег. С маленьким ребенком на руках. А Вы, все эти годы, отбывали бы наказание, за учиненный самосуд. Все, что ожидало вашу семью — короткие тюремные свидания, да небо в клеточку. Но, даже осознание данного факта не остановило вашей мести. Вы знали, на что обрекли семью. И, лишь встреча с моим отцом, помогла избежать подобной участи. Такой вот, счастливый случай. Скажите, не права?
Очередной порыв ветра заставил поежиться. От холода девушка покрылась мурашками. Внезапно, кто-то обернул вокруг нее сухой теплый пиджак. Сухим он оставался не долго, тем не менее, от ветра защищал. Только сейчас девушка заметила, что они с Аркадием уже не одни. Двое мужчин, крупного спортивного телосложения, стояли рядом. Один из них, оставшись в рубашке, позаботился о ее комфорте.
— Спасибо! — Благодарно кивнула ему, после чего, вернула внимание Похомову. Тот так и не ответил на ее выпад. Проигнорировал.
— Мы не можем стоять здесь вечно, Лиза!
— Не можем, — Согласилась без колебаний. — Если позволите, я заберу вещи, и уйду. За этой лесополосой железная дорога. От нее до дома не более пяти километров. Вы и сами это знаете, судя по всему. Мне лучше пройтись пешком.
— Сейчас? — Изумленно уставился на нее мужчина. — Пешком?
В его интонации явно прослеживалось сомнение. Сомнение в сохранности и здравии ее рассудка. Стараясь не выглядеть жалкой, Лиза упрямо вздернула подбородок и нахмурила брови.
— Я не спятила!
— Тогда, должна понимать, что это опасно.
— С вашей сворой находиться гораздо опаснее.
— Прикуси язык! Одну никуда не пущу. А над своими людьми издеваться, и гнать их под дождь по твоей прихоти не намерен!
— А кто просит Вас об этом? Сами выскочили!
— Сядь в машину! — Аркадий уже рычал.
— И не подумаю!
— Я пойду с ней. — В разговор вмешался мужчина, одолживший свой пиджак. — Раз, так ей будет спокойнее, я готов.
— Не припомню, чтобы задавал тебе вопрос, Данила!
— При всем уважении, Аркадий Михайлович, Вы сами доверили нам, с Матвеем, ее безопасность.
Лизавета дара речи лишилась. Переводила взгляд с одного своего новоиспеченного телохранителя, на другого.
Правильно истолковав ее молчание, Аркадий пояснил:
— Я дал тебе слово, олененочек. Безопасность превыше всего. Даня и Матвей — на хорошем счету, среди моих бойцов. К тому же, братья. Всегда друг друга подстрахуют. И за тобой, и за Валентиной Степановной присмотрят.
